- Не боишься выдавать мне военную тайну?
- Не смеши. Какая это тайна когда про нее весь город знает.
Дорогой мы сдружились настолько что она пригласила нас к себе.
- Что вы будете тратится на отель и стоянку. А так я хотя бы частично отблагодарю вас за то что не бросили меня одну в чужой стране. Пирог испеку. Подругу позову, чтобы ваш приятель не скучал. Поужинаете. Потанцуем. А утром я покажу вам где вам купить ваши вожделенные трактора.
А что? Нормальное предложение от вполне симпатичной женщины. Да и я достаточно оголодал сексуально от беременности и родов жены. После войны тут всего 14 лет прошло. Вдов и девчонок которым не досталось мужей навалом. Почему нет? Надо только хорошей выпивкой озаботиться по дороге. Мы же не халявщики.
Утром меня еле добудился Джо, который оказался крепче меня на выпивку.
Дом был пустой.
Ни девочек.
Ни наших вещей.
Ни наших денег.
Ни наших грузовиков.
Слава богу, что штаны с ботинками нам оставили. Не совсем совесть потеряли местные хипесницы.
Ну и что это было? Вроде еще не пришло еще время клофелинщиц??
- Надо в полицию заявить, - выдал мистер Смит американскую сентенцию, берясь за бакелитовую трубку телефона.
- Валить отсюда надо, - ответил я русской мудростью. – А то как бы самим не загреметь за то что забрались в чужое жильё. Доказывай потом что не верблюд.
И недолго думая я сотворил темпоральное окно в ««Неандерталь»» и пихнул кузнеца впереди себя в него.
Уже посередине песчаных куч на манеже конезавода я схватил кузнеца за локоть и буркнул понизив голос.
- Джо, сам понимаешь, что болтать можно только о том что у нас грузовики угнали. Больше ни о чем. А то больше я тебя с собой в другие времена брать не буду.
- А на льва когда пойдем? – не упустил кузнец случая выхмурить у меня свои хотелки.
- Как только, так сразу, - пообещал я, оставив Смита в некотором недоумении.
У себя в домике, нашел последнюю бутылку коньяка и наконец-то опохмелился. Пивом было бы лучше, но нет тут пива, чтобы в разлив мелкими порциями. Сварить самим можно, но сразу бочку ставить нужно. И хранится такое живое пиво дня три-четыре всего, потом киснет.
- Гостей принимаешь? – отвлек меня голос из дверного проема.
На пороге стоял Тарабрин странно одетый. В зауженном кверху темно-синем цилиндре с золотой пряжкой на черной муаровой ленте. Сером плаще с пелериной. В башмаках с золотыми пряжками и белых чулках под бежевыми кюлотами.
Когда он снял плащ, то оказался в голубом суконном фраке на шелковый жилет расшитый золотыми розами. И белоснежной рубашке с пышным жабо, сколотым у кадыка искусно вырезанной камеей.
- Ты откель такой красивый, Иван Степаныч? – вопросил я.
- Из Голландии наполеоновских времен. У тебя выпить есть, а то я там продрог, даже ваша крымская жара не спасает от голландской осени.
- Найдем, - пообещал я.
Тарабрин оглянулся на улицу и приказал.
- Заноси, ребятки.
Два тарабринских гайдука внесли по саквояжу толстой буйволовой кожи, поставили на пол, поклонились мне и вышли. Одеты они были под стать самому проводнику, только несколько скромнее. На боку у каждого болталась сабля.
Я успел только в спину им крикнуть.
- Там Насте скажите, чтобы вас покормила.
Тарабрин отставив в сторону свою неизменную шпагу-трость, сел в соседнее кресло. С видимым удовольствием глотнул коньяка.
- Вот, сходил в Амстердам, камешками торганул. Ну, теми, что мне дикие люди приносят. В этот раз гинеями английскими взял [Гинея – английская золотая монета равная 21 шиллингу. Фунт стерлингов (соверен) вмещал 20 шиллингов], хоть и потерял на разнице курса к гульдену, да и подождать, пока соберут нужную сумму, пришлось. Но мы же с тобой в Британию собрались за кораблем для твоего мичмана.
-Зря, - ответил я. – У меня банкноты есть банка Англии. На всё про всё нам хватит. Даже останется.
- А нотариусам и адвокатам ты тоже тысячными банкнотами платить будешь? – ехидно засмеялся проводник. – При их годовом доходе в триста фунтов максимум. Ты эти баульчики пока у себя попридержи. Не хочу я их у себя светить.
Я не стал спрашивать причины такого решения. Раз просит значит таковые есть. И молча кивнул, соглашаясь. Воровать золото тут у меня некому.
Взялся за ручки саквояжа и у меня чуть поясница не хрустнула.
- Здоровы твои гайдуки тяжести таскать, - сказал, когда оттащил саквояжи по очереди в дальний угол хозблока. – Сколько там?
- Чуть больше ста пятидесяти тысяч гиней. Можно было и более выторговать, но на носу страда, охота и очередная немая ярмарка. Да и погода там сейчас дрянь, хуже Питерской. Что выяснил по Аргентине?