– Откуда их столько? – крикнула я матросу, указывая на лодки.
– Рыбаки! – ответил тот. – Какой-то праздник рыболова вчера был. А после разрешили у моста ночной лов до утра без ограничений… Они, кстати, десятки людей спасли, когда те из вагонов начали выбираться…
Не снижая скорости, наш катер описал дугу, обходя суденышки, скопившиеся возле теплохода, и, заглушив мотор, начал плавно подходить к борту теплохода… Метров двадцать пять вокруг него было свободное пространство на воде, ни одной лодки.
– Ух! Я бы эту сволочь!.. – матрос, стоящий у руля, сжал правую руку в кулак и недвусмысленно потряс ею перед собой.
Мы даже и спрашивать не стали. Ясно было, что он говорит о капитане…
– Ты чего такой чумазый, друг? – спросил его Кавээн, и я действительно заметила, что плечи его покрыты темными мазутными пятнами.
– Нырнул пару раз… – ответил матрос и смачно выругался в адрес все того же злосчастного капитана теплохода…
Корма надвинулась вплотную над нами, и я увидела крупные синие буквы, опоясывающие по дуге кормовой бортик теплохода…
– «Сергей Есенин», – прочитала я.
Прямо над буквой «Е» был закреплен веревочный трап. Мы поняли, что прибыли. Пора высаживаться. Первым полез на теплоход Кавээн, я была третьей, последним, как всегда – Игорек. Первым и последним в нашей группе всегда идут более опытные и выносливые – в любой ситуации. Мы с Григорием Абрамовичем по этим параметрам всегда делим два средних места…
Я не успела еще забраться по вихляющему под ногами веревочному трапу, нижний конец которого натягивал Игорек, когда сверху, у меня над головой, раздался весьма строгий, если не сказать суровый, голос. Неприятный голос, сразу слышно было, что принадлежит он человеку, облеченному властью.
– Кто?
– Из Тарасова. ФГС-1, – ответил наш майор, привычным жестом протирая платком свою лысину…
«ФГС – это значит федеральная группа спасателей, – размышляла я, перелезая через леер, натянутый над кормовым бортиком. – А единица – это код допуска. Допуск у нас высокий, мы можем работать практически везде, кроме космодромов и пусковых шахт стратегических ракет. Там нужно иметь нулевой допуск. А на такой аварии, как здесь, достаточно было бы и тройки…»
– Документы! – сурово потребовал тот же голос, и у меня возникло ощущение, что нас почему-то арестовали и допрашивают.
Теперь я рассмотрела человека, который выражался столь односложно. Он был высокого роста, очень худой, с острым носом и впалыми щеками. Взгляд его настороженно скользил по нашим лицам, и мне показалось, что я уловила нечто вроде усмешки, когда он на секунду задержался на мне… Слишком долго, пожалуй, задержался…
«Высокомерие по отношению к женщинам – верный признак обостренного чувства сексуальной неудовлетворенности… – машинально отметила я про себя. – Синдром Паниковского – «меня девушки не любят»… Как следствие – повышенная агрессивность к представителям своего пола, в которых подозреваются более удачливые сексуальные конкуренты…»
Григорий Абрамович протянул ему наши бумаги, тот взглянул в них мельком и, удостоверившись, что в них все в порядке, вернул нашему майору.
– А это тоже спасатель? – спросил он у Грега, указав на меня и вложив в последнее слово откровенную иронию, даже издевку.
– Экстремальный психолог второй категории капитан МЧС Ольга Николаева, – опередила я ответ своего командира, а то начнет сейчас мямлить.
– А вы, собственно, кто? – сообразил наш начальник, что отчитываемся мы перед каким-то неизвестным нам человеком…
– Полковник Краевский. Федеральная служба безопасности, – подчеркнуто внушительно произнес тот и посмотрел на нас свысока…
Пожалуй, даже слишком внушительно для нормального социального самоощущения. Такой взгляд скорее характерен для личностей, не удовлетворенных своим положением. Высокомерие, если уж оно взято на вооружение, становится универсальным способом психологической защиты…
– Тьфу, черт! – Кавээн сплюнул ему под ноги. – А я смотрю – чего такой худой-то, мать твою? Иссох, наверное, без опасности-то? Пошли, мужики, работать надо, а не лясы точить…
«Мужиков» я прощаю только Кавээну, скажи такое Игорек, ему не поздоровилось бы… Но Игорек себе такого и не позволил бы, он-то как раз меня как женщину воспринимает. У Игорька совсем другие проблемы. Ему его место в жизни не нравится… Но для высокомерия он слишком открыт. Его психологическому типу больше подходит обида… Вот он на нас, капитанов с майорами, и обижается…