– Головного, Илюша, – сочувственно пояснил Винников. – Какого же еще? Видишь ли, дело едва не уладилось само, без твоего… то есть без нашего вмешательства. При задержании у него изъяли пузырек с таблетками. Что за таблетки, разбираться, естественно, не стали, а он ничего по этому поводу не сказал. Зато, как я понимаю, на другие темы распространялся весьма охотно – ну, ты же помнишь, как он умеет, когда захочет.
– Помню, – кивнув, подтвердил Беглов. – Мертвого до белого каления может довести.
– Вот именно. Короче, один из оперативников по дороге не утерпел и дал ему по башке. Легонько, без фанатизма, просто чтобы привести в чувство, напомнить, где и в каком качестве он находится. А он возьми да и затей ласты клеить – прямо там, в машине.
– Закосил? – с живым интересом человека, не раз проделывавшего подобные трюки, спросил народный избранник.
– Да то-то, что нет! Если бы те, кто его брал, пришли к такому выводу, мы сейчас не слонялись бы по лесу с этими дурацкими ружьями, а пили коньяк на его могилке. Но его скрутило по-настоящему – так, что даже фээсбэшников проняло. Потом ему повезло еще раз: врачам «скорой» удалось ненадолго привести его в сознание, и он сумел назвать им диагноз: неоперабельная опухоль мозга. Сейчас этот диагноз проверяют и уточняют, но, судя по всему, он полностью соответствует действительности. Если так, жить ему осталось недолго, от силы пару месяцев. Поэтому его срочно отвезли в лучшую клинику, и там профессора и академики с него буквально пылинки сдувают – что самое смешное, за казенный счет, потому что наш генеральный все еще надеется получить от него какие-то ценные показания. Его собственное дело до суда уже не довести, это ежу понятно, но старик рассчитывает, что перед смертью Француз сдаст ему пару-тройку своих бывших партнеров и конкурентов.
– И он их сдаст, – с уверенностью предрек Беглов. – Я даже догадываюсь, кого именно. Теперь понятно, почему он не побоялся вернуться. Терять-то все равно нечего!
– Да, – согласился Винников. – Более того, я подозреваю, что именно за этим он и приехал – свести перед смертью счеты, раздать долги. Утопить нас и подохнуть с довольной ухмылкой на роже. Шуточка как раз в его духе. И срок нам размотают, поверь, на всю катушку. Никакие адвокаты не помогут, впору самим в Аргентину драпать.
– Это факт, – вздохнув, подтвердил Беглов. – Настоящий подарок для твоего шефа! Громкий коррупционный процесс в духе времени, на скамье подсудимых – генерал-полковник из самого Генерального штаба, заместитель генерального прокурора и депутат Государственной думы. Да журналюги Французу в складчину памятник поставят – выше Останкинской башни, чтоб с любого конца Москвы видно было! Только хрен он угадал, этот умник. Я ему пасть землей забью раньше, чем он успеет ее разинуть. Ты можешь узнать точно, где он лежит и как его охраняют?
Вместо ответа Винников вынул из нагрудного кармана своей пятнистой охотничьей жилетки сложенный вчетверо листочек бумаги и, зажав между средним и указательным пальцами, протянул его Беглову. Депутат развернул бумажку и усмехнулся: осторожный и предусмотрительный, как все прокурорские, друг Володя не написал адрес от руки, а набрал на компьютере и распечатал.
– Охрана обычная, – сказал Владимир Николаевич, – четыре постовых милиционера… то есть я хотел сказать полицейских.
– Еще бы констеблями назвали, – проворчал Беглов, убирая записку в карман. – Как были ментами позорными, так ими и остались. Можно подумать, если «Оку» назвать «порше», она от этого быстрее поедет.
«Чья бы корова мычала», – хотел сказать Владимир Николаевич, но предпочел воздержаться от комментариев: Беглов не любил, когда ему напоминали о прошлом, а сейчас от этого остепенившегося быка слишком многое зависело, чтобы попусту его злить.
– Многовато – четыре, – озабоченно сказал Илья Григорьевич. Он имел практический склад ума и явно уже прикидывал, как ценой наименьших потерь и риска решить непростую задачу. – Насчет обычной охраны ты, Вован, загнул.
– Сделаю, что смогу, – без видимого энтузиазма пообещал Винников. – Нажму на кого следует… Да, думается, и жать-то особенно не придется. Это они просто в себя прийти не могут: поймали крупную рыбину, а она чуть коньки не отбросила на глазах у пораженной публики. Побега или покушения они не опасаются, журналисты не в курсе… Короче, день-другой, пыль уляжется, начальство успокоится, осознает, что старуху с косой даже всем личным составом московского ОМОНа не отпугнешь, и количество охранников сократят до двух. А может, и до одного.