Совершенно неожиданно почувствовав боль, я осторожно прикоснулся к лицу, внезапно поняв, что случилось. Вчера, трясясь в открытом грузовике, и сегодня утром, не привыкнув к жаркому солнцу этих широт, я пренебрег мерами ппгдосторожности и сжег лицо на солнце. Я направился к Киле, которая в этот момент прилаживала последнюю часть груза на одного из животных - это получалось у нее довольно квалифицированно.
Едва взглянув на мое лицо, она оценила ситуацию. Насмешливо улыбнувшись, она сказала:
- Что, загорели? Положите немного вот этого на лицо,- она извлекла откуда-то тюбик с белой мазью. Я стал неумело откручивать крышку, и тогда она забрала мазь, выдавила немного на ладонь и сказала: - Стойте спокойно и не вертите головой.
Она намазала мне лоб и щеки во всю ширь. Сразу стало прохладно и хорошо. Я было поблагодарил ее, но она странно дернулась и зашлась смехом.
- В чем дело?
- Видели бы вы себя!
Мне было совсем не смешно. Конечно, вид у меня был гротескный, и, конечно, у нее были все основания для смеха, но мне было безрадостно и больно. Вознамерившись поставить ее на должное место, я спросил:
- Вы все подготовили для подъема?
- Все, кроме скальных принадлежностей - я не была уверена в том, сколько их понадобится. Джейсон, вы обзавелись темными очками для перехода через снега? - Я кивнул, и она продолжала, отчеканивая каждое слово.- Не забудьте их. Снежная слепота, даю вам слово, еще неприятнее, чем перебор с загаром, и весьма болезненна, кроме того.
- Черт побери, девочка, я не настолько глуп! - взорвался я.
Она снова заговорила лишенным эмоций голосом:
- Тогда бы вам следовало выбрать время получше, если вы захотели позагорать. Вот, положите в карман,- она вручила мне тюбик крема для загара.- Мне, наверное, следует проверить кое-кого из остальных, я хочу убедиться в отсутствии у них забывчивости.
Она ушла, не произнеся более ни слова, оставив мне неприятное чувство, что первый раунд за ней, и, кроме того, что я для нее - просто безответственный болтун.
Форс говорил мне едва ли не то же самое.
Я поручил братьям-дарковерцам гнать животных через самую узкую часть брода и жестами показал Ларрису к Киле, чтобы кто-нибудь из них встал рядом с Хендриксом. Тот мог не представлять себе силу течения, коварно затаившегося под поверхностью реки, текущей с гор. Райфу было никак не загнать последнюю лошадь в воду. В конце концов он спешился, снял ботинки и повел эту тварь на поводу по скользким камням. Я шел последним, двигаясь сразу за Регисом Хастуром и следил за возможными опасностями, подстерегающими нас, сердито думая, что если кое-кто так важен для дарковерских политиков, то он мог бы и не утруждать себя этой миссией. Если бы Посол Терры пошел с нами (невообразимо), он был бы окружен телохранителями, парнями из секретной службы и дееятками предосторожностей против случайностей террористов или несчастий иного рода.
Весь этот день мы ехали верхом, поднимаясь все выше и выше, и встали лагерем на самой дальней точке, которую только могли достичь с животными. На следующий день восхождение будет проходить по опасным тропам, где подниматься можно только пешком.
Мы разбили уютный лагерь, но спалось плохо. У Хендрикса, Лерриса и Райфа от сильного солнца и разреженного воздуха болели голова и глаза. Мне было привычнее, я чувствовал какое-то непонятное давление и звенело в ушах. Регис самонадеянно отрицал некоторый дискомфорт, но и он стонал во сне, потом во всеуслышанье заявляя, что всю ночь Леррис пинал его ногой. Кила, казалось, меньше всех чувствовала что-то необычное. Вероятно, она бывала в более высоких местах и подольше, чем кто-то из нас, но и у нее были темные круги под глазами.
Однако, никто не жаловался - все готовились к последнему длинному восхождению. Если нам повезет, мы сможем перейти Чертову Лестницу до наступления ночи. По крайней мере, уже сегодня вечером мы могли встать лагерем у самого ущелья.
Мы поставили лагерь на последней ровной площадке, частично встревожили вьючных животных, чтобы они не разбрелись слишком далеко, и оставили достаточно пищи для них, спрятав все, кроме самого необходимого в походе.
Пока мы готовились начать подъем на скалу, я взглянул на Килу и заявил: - Мы будем работать в паре в первой связке. Начинаем сейчас.
Один из братьсв-дарковерцев с презрением уставился на меня.
- И вы называете себя горцем, Джейсон! Да ведь у меня маленькая дочка сможет вскарабкаться по этой тропинке, не получив пинка под зад!
Я потер подбородок и свирепо произнес:
- Скалы не так уж просты, а некоторые из этих людей не поднимались в связке вовсе. Когда мы начнем двигаться вдоль карниза, я бы не хотел, чтобы оказался кто-нибудь, кто не знает этого способа.
Они успокоились, хотя им и не понравилось, но в дальнейшем никто не протестовал, пока я не направил огромного Хендрикса в середину второй связки. Тот мрачно взглянул на легкий нейлоновый шнур и спросил с некоторой опаской:
- Может, пока я осваиваюсь, мне лучше идти последним? Между двумя из вас я могу натворить дел!
Хьялмар захохотал во все горло и сообщил ему, что центральное место в связке из троих человек было всегда запасным для слабаков, новичков и дилетантов. Крепыш-космолетчик и гигант с Дарковсра свирепо глядели друг на друга.
Я ожидал, что Хендрикс вспылит, но он только пожал плечами и завязал шнур узлом на поясе. Кила обвела Хендрикса и Лерриса высокомерным взглядом, и мы пошли.
Вначале все было очень просто - свободная тропинка змеилась все выше и выше на пару миль вверх. Едва остановившись передохнуть, я обернулся и увидел долину во всем великолепии раскинувшуюся под нами. Постепенно тропинка становилась все круче, в отдельных местах угол подъема доходил до 50 градусов, путь был усыпан щебнем и камнями. Это заставило нас ставить ноги с особой осторожностью, иногда наклоняться вперед, помогая себе руками. Я осторожно опробовал каждый валун, так как некоторые были довольно увесисты, и, сорвавшись, могли наделать кучу дел.
Один из братьев-дарковерцев, Вардо, если не ошибаюсь, шел позади на расстоянии десяти футов слабо натянутой веревки, и дважды, когда нога его соскальзывала, он спотыкался и весьма чувствительно дергал меня. И то, что он ворчал, было совершенно справделиво. На подъемах, подобных этому, где падение было не опасно, подъем без связки был более оправдан - тогда один поскользнувшийся не тянул бы за собой другого. Но зато теперь я мог примерно представить, что за альпинистов я веду через Хеллеры.
Вдоль обрыва поверхность тропинки суживалась в горизонтальной плоскости, проходя через нависающий выступ шириною со ступню, укрытый рыхлым сланцем и заросший кустарником. Уступ выдавался футов на пятьдесят пустяк, конечно, для опытного альпиниста он с тем же успехом мог быть четырехполосной сверхскоростной автострадой.
Хендрикс нервно переступил вокруг туго натянутого шнура, но когда подошла его очередь, выбирал дорогу спокойно, не теряя равновесия; Леррис, Регис, Райф - совершали переход без колебаний, и мне стало интересно, насколько уверенно они бы сделали это при менее безопасной высоте.
После этого уступа идти стало тяжелее. Тропинка, ставшая еще круче, местами почти незаметная, струилась между плотным кустарником и тесно сросшимися развесистыми деревьями. В тех местах, где переплетались корни, тропинка была совсем не видна; кое-где упорная поросль пробивалась из-под камней и грунта. Наш путь пролегал через дикое переплетение зарослей, которые были бы пустяком для Следопыта, но болезненно раздирали наши привычные к садам и паркам тела при попытках продраться сквозь них.
Этот единственный путь был похоронен под целой баррикадой из отмершего кустарника, занесенного сюда половодьем не то после внезапной оттепели, не то после дождя. Мы мучительно трудились вокруг этой более чем трехсотфутовой скользкой скалы, которую могли преодолеть только сразу, одним рывком. Шли, наклоняясь еще больше, по краю, всеми силами стараясь удержать равновесие. Теперь уже никто не возражал против шнура.