Но было с ним и весело. Подрос – начались бесконечные почемучки. Мама, когда уставала, отправляла его к Антону. А Антон… ну что, привык он отвечать на вопросы. Славка – тот хитрее задавал. А у Ванюшки они простые, подойдёт, встанет рядом: смотрят два любопытных морских глазика, доверчивые такие, удивлённые. Ждёт, смотрит, как Антон щёлкает по клавишам, снова спрашивает… А возьмёшь его на руки – малыш! Маленький серьёзный человечек…
И смышлёный! Сначала просто, если вдруг заставал Антона за скайпом – присоединялся и начинал болтать со Славкой или Шуркой. А совсем недавно научился вызывать их сам! Конечно, если компьютер был включен…
… Хорошо было вечером, когда в квартире становилось тихо-тихо, зажигать маленький смешной Ванькин ночник – задумчивого мишку с рюкзаком за спиной и книгой в лапе, садиться к братишке на кровать, ждать, пока он, пыхтя, «сам!» выберет книжку… А потом читать вместе, чувствуя, как он обнимает тебя горячей ладошкой, и понимать где-то в глубине души, что ты ему нужен… И греться от осторожной радости.
Братишка с удовольствием укладывался под его рассказы… Как он будет сейчас засыпать? Само собой, с мамой. Но он, наверное, будет скучать… И не наверное, а точно будет.
С Ванюшкой Антон ещё не расставался на такое долгое время. Нет, летом он ездил с отцом в экспедиции, но это – на пару недель… А сейчас на сколько? Даже если в августе он выберется домой, то потом ведь – уедет снова. Если поступит, конечно…
Антон вздохнул. Привык он к расставаниям. Грустно, да, но что поделаешь? Они, разлуки, сопровождали всю его жизнь. И не совсем понятно, как же сделать так, чтоб их было меньше. Стать лётчиком, как Денис? Тогда вся жизнь будет в дороге, в небе… Это - счастье, но разлук меньше не станет. Лишь будет больше тех, кто тебя ждёт.
Тогда – как?
Самым первым в его жизни было расставание с родителями. В детстве, давно – невыносимая, долгая разлука. Почти год он жил в интернате, он не выдержал её, той разлуки… И вернулся к ним, но его друг остался там. Да и отец был далеко и приезжал нечасто – раз в месяц на неделю…
К другу, к Шурке, тоже можно было приезжать, можно было общаться по скайпу. А отец чуть позже стал брать Антона в командировки, и они были вместе. Но такие встречи сопровождались расставаниями с матерью и Ваней. Он возвращался к ним – через полмесяца, но расставался с отцом…
А старшие друзья, Денис с Юрой? Повезло Шурику, они живут в одном городе, ну почти. В соседних городах, но всё равно – рядом. Несколько часов на электричке – и можно встретиться. А Антон виделся с ними лишь тогда, когда на каникулы приезжал к другу… Нечасто, недолго, но было здорово! Эти дни он не забудет никогда.
… Те дни, когда они собирались вчетвером, или впятером – если приезжал Славка… В маленькой Шуркиной комнате, или у Юры дома. Денис что-то объяснял Шурке об устройстве самолётов, Славка запускал в компьютере какую-нибудь игрушку или доставал шахматы. Юрка брал гитару, тихонько трогал струны…
- Давай «Ой-йо», - отзывался из-за стола Денис.
- Опять? – улыбался Юра. – Эту унылую песню?
- Давай-давай, - Денис усаживался поудобнее, опираясь одной рукой о спинку стула, другой о потёртый бортик деревянного стола. – Ну, Юрка!
- А, правда, давай! – соглашался Шурка. – Споём?
- Споём! – это Славка на миг поднимал голову от шахматных фигурок. Брал на руки бродившего по дивану Юркиного кота – серого полосатика Мурзика. Самого мелкого, самого хулиганистого и самого главного в их компании.
Мурзик – удивительно ласковый кот. Хоть и вредный до невозможности. В другое время, когда дома никого, или только Юркина мама, он гуляет по шкафам, сшибает лапой Юркины парусники, мамины статуэтки, стаканчики с карандашами, ловит настенный календарь… Или ночью охотится на мышей. Конечно, мышей в квартире у Юры не водилось, но он рассказывал, как вдруг, в тишине, около двух или трёх часов, начинает носиться по квартире радостное животное и топать лапами «как мамонт, а не как домашний порядочный кот»… А всё потому, что найдёт он на полу какой-нибудь мячик или носок и решит в темноте, что это мышка… Но это ночью, от кошачьей скуки, а когда приходят гости, то Мурзик забирается к кому-нибудь на колени и гладится: мурлыкает, возится, тыкается носом – просит, чтоб его погладили…
Обычно он устраивался в ногах у Славки и урчал как холодильник.
- Ну ладно… - Юрка сначала негромко наигрывал вступление, потом начинал петь – чистым спокойным голосом.
Антон закрыл глаза: вот как сейчас, если не слушать стук колёс, можно представить, будто ты там… Щёлкают на стене круглые часы. Луч солнца скользит по стенам, прыгая то на Славкину макушку, то на календарь с парусниками, то на большую, чёрно-белую фотографию… И даже сейчас Антон мог сказать, кто на ней, она всего одна на стене в Юркиной комнате, но она такая…. Смотришь и мурашки по коже. Непонятно, почему - может, потому что она старая? Словно есть что-то такое, что передают плёнки и не могут передать цифровые фотоаппараты… След времени. Невидимое, тайное его дыхание…