Вновь прибывшие вошли внутрь, состоялось знакомство. Рука Сэмюэл оказалась твердой и холодной. Вскоре Флэкс и Патрик остались с ней наедине.
— Извините, доктор, что не даю вам отдыха, но вам предстоит сейчас дать интервью.
— Зовите меня Коретга, доктор Флэкс.
— И вы меня, Коретта, зовите просто Флэкс. Меня все так называют. Вы знаете, что нам не помешает хорошая пресса о полете. Журнал «Ньюсуик» относится к нашему делу с симпатией. Они прислали корреспондента, который готовит специальный номер, посвященный «Прометею». Это Реддич, один из лучших репортеров. Он уже почти со всеми тут поговорил, остались только вы. Если, разумеется, вы не слишком устали.
— Я ничуть не устала. Полет был великолепен, и я все еще пребываю в состоянии радостного удивления. Я с удовольствием побеседую с журналистами.
— Вот и отлично. Патрик, проводите Коретту.
Очевидно, окна зала для прессы не случайно выходили на летную площадку, где стоял «Прометей». Гигантский корабль потрясающе смотрелся на фоне розовых закатных облаков. Коретта невольно остановилась и всплеснула руками:
— Боже ты мой! Вот это да!
— Я могу процитировать ваши слова? — спросил худой сутулый человек, сидевший у бара с бокалом в руке. У него были оттопыренные уши, нос картошкой и подчеркнуто добродушный вид. Но глаза смотрели внимательно и не упускали ни единой детали.
— Доктор Сэмюэл, позвольте представить вам мистера Редци-ча из журнала «Ньюсуик», — сказал Флэкс. — Не хотите ли для начала что-нибудь выпить?
— Виски со льдом, но не очень крепко, пожалуйста.
— Я принесу, — сказал Патрик, направляясь к бару.
Для прессы никогда не жалели хорошей выпивки. Прежде всего Уинтер налил себе полный бокал «Шивас ригал» с содовой, а девушке плеснул немного «Джека Дэниэлса». Все сели к столику, посередине которого репортер водрузил свой магнитофон. Когда Патрик жестом предложил Флэксу выпить, тот отрицательно покачал головой. Тогда Уинтер поставил бокалы на столик и тоже сел.
— Надеюсь, ребята, вы понимаете, что я в технике профан, — начал Реддич. — Наш научный отдел заготовил множество цифр, схем и всего такого прочего. Но редакционную статью пишу я. Интервью у всех основных действующих лиц беру тоже я. Читатель любит всякие личные подробности и вообще все, что не имеет отношения к технике. Это понятно?
— Разумеется. И мы с удовольствием вам поможем, — ответил Флэкс.
— Отлично. Я бы хотел начать с вас, Коретта, потому что вы тут новенькая, а со всеми остальными я уже беседовал. Не могли бы вы мне рассказать что-нибудь о себе?
— Ничего такого, что не содержалось бы в пресс-релизе, который вы наверняка уже видели. Училась, работала, еще работала, но уже в НАСА.
— Я уверен, что в вашей биографии были вещи и поинтереснее. Публику всегда интересует женщина, добившаяся успеха на мужском поприще. К тому же темнокожая. Вы прошли долгий путь и преодолели множество почти непреодолимых препятствий.
— Я смотрю на это иначе, — спокойно ответила Коретта. — Америка — страна цивилизованная, где профессионально подготовленная женщина может преуспеть не меньше, чем мужчина. А цвет кожи тут вообще ни при чем.
— Неужели? — удивился Реддич. — Читатели из негритянских гетто будут рады этой новости. — Он что-то записал в блокноте. — Могу ли я быть с вами откровенным, Коретта? Я не первый год работаю в прессе, знаю жизнь и терпеть не могу, когда мне вешают лапшу на уши.
Лицо Коретты осталось спокойным, но голос сделался ледяным:
— Я говорю вам правду, а вовсе не вешаю лапшу на уши.
Реддич шутливо поднял руки:
— О’кей, не будем ссориться! Говорите все, что сочтете нужным, а я просто буду записывать. — Он пошелестел бумажками и сказал: — Хотя нет, постойте. В пресс-релизе ничего не говорится о том, что вы были замужем и развелись.
— Я вижу, вы хорошо подготовились, — невозмутимо заметила Коретта, отпив из бокала. — Мое замужество продолжалось меньше года. Это был мой старый друг, еще по школе. Мы оба сделали ошибку. Детей у нас не было. Хоть мы и развелись, но продолжаем поддерживать отношения. Вас интересуют имена и даты?
— Нет, спасибо, они у меня есть. Просто хотелось услышать вашу точку зрения. И еще один вопрос, если не возражаете. Как вы думаете, есть ли политическая подоплека в том, что вас, человека в космической профессии нового, включили в состав экипажа?
Это был специально подготовленный вопрос на засыпку, ради которого Реддич и затеял интервью. Все предыдущие вопросы служили лишь для разминки. Патрик застыл, заметив, что шея Флэкса побагровела. Оба они сидели молча. Реддич делал вид, будто настраивает магнитофон, а Коретта спокойно отхлебнула из бокала, отставила его и ровным неторопливым голосом ска-зала: