— И я тебе безмерно благодарна, солнце. Но я не могу идти наперекор себе и быть рядом из жалости. Прости. — брюнетка встала и направилась к выходу из своих покоев, слыша позади плаксивый, забитый тон:
— Значит, больше не друзья?
— Значит, — она тяжело вздохнула и закрыла дверь.
Говорила ли Бэтти правду? Являлась ли на самом деле расчётливой тварью, легко играющейся с глупыми людьми вокруг? Нет. Она любила Алекс не меньше, чем та её, но ни за что не могла этого признать.
Дело в том, что черноволосая выросла в строжайшей гомофобной семье с патриархальными взглядами. Её отец всегда говорил, что два парня или две девушки вместе — это признак психического отклонения. Полурелигиозная мать утверждала, что такие отношения — великий грех, и такие люди будут гореть в Аду. Любые места, где могли пропагандировать или просто демонстрировать лесбийские отношения, строго запрещались к посещению для маленькой Бэтти. В колледже девушка начала понимать, что смотрит на своих подруг или даже преподавательниц совсем не как на просто знакомых. Сначала брюнетка решила, что это банальный интерес, может, чувство прекрасного, но встретившись с Алекс, поняла, что крупно встряла. Алекс была наивной, где-то лицемерной и глупой, иногда чересчур развязной, но такой…живой. В ней не было кучи запретов и предрассудков, она всегда светилась, подобно солнышку, и манила своей лучистой красотой.
Признаваться себе в том, что помимо мужчин Бэтти могут также нравится и женщины не было необходимости. Она спокойно убегала от своих чувств, решив, что лучший выход из ситуации — секс со всеми подряд. Но когда Алекс сама проявила к девушке интерес, та уехала к родителям на неопределённый срок. Она аккуратно пыталась выспросить, как бы мама с папой отнеслись, будь она с человеком своего пола, за что незамедлительно была наказана поркой. Такие травмы лишь больше внушили ей, что в её жизни должны быть только мужчины.
Пару раз Бэтти всё-таки не сдержалась и отдалась лучшей подруге, за что ненавидела себя и искала утешения в Дарене.
Миртл сидела в своих покоях, отослав Николя подальше. Ей нужно было побыть одной. Они с Корделией не общались уже неделю, так как рыжая неожиданно стала слишком гордой. Ведьма и сама не понимала, что её так задело в поведении девушки, но была очень рассержена. Она ведь волнуется за Делию, так трудно понять? Верховная строит из себя самую независимую на свете, а потом ходит разбитая и подавленная донельзя. Старушка считала её поведение детским и глупым. Но сейчас понимала, что со своим молчанием не так далеко ушла. Корделия ведь приходила извиняться, зачем она тогда упёрлась рогом? А потому что то, как вела себя младшая всю эту неделю, посылая всех вокруг, шарахаясь ото всех, кроме Эйдена, да и с тем, впрочем, не задерживаясь, напомнило ей одного старого врага. Миртл боялась, что её девочка становится похожей на свою мать. Немудрено, ведь Делию ломали, ломали не раз, какой-то должен был стать последним.
— Миртл, — услышала женщина спокойный, нежный, но уже не такой жалостливый, как раньше, голос. В комнату зашла мисс Гуд, Корделия Гуд, что даже внешне стала походить на Фиону.
— Делия, дитя моё, — огненоволосая встала с постели и порывисто обняла свою подопечную, — как ты? Мы так давно не разговаривали.
— Я в порядке. Прости меня ещё раз, пожалуйста, я вела себя эгоистично. Мне не стоило так говорить с тобой, — блондинка выделила последнее слово, потому что насчёт остальных её мнение всё ещё шаталось от одного к другому.
— Ты тоже прости меня, лепесточек. Я должна была понять, что ты пережила, и как это на тебя повлияло, — они обнялись крепче, и Корделия стиснула зубы, чтобы сдержать подступающие слёзы. Как давно она не чувствовала поддержки в свой адрес.
— Но родная, ты в последнее время очень меняешься, — Миртл отстранилась, и голубые глаза с беспокойством заглянули в карие.
— Что ты имеешь в виду? — Делия отошла и неосознанно скрестила руки на груди.
— Ты стала какой-то холодной. Знаешь, нет той живости в твоих глазах. Ты не подумай плохого, я просто очень переживаю за твоё состояние.
— Миртл, я такая же, как и была. Я всего лишь очень устала и решила, что мне нужно больше думать о себе. Разве ты не этого от меня хотела? — хоть тётушка и говорила нарочито нежным голосом, вроде как не виня Делию ни в чём, ведьма всё равно чувствовала какой-то упрёк и впервые не была с ним согласна.
— Ты закрываешься ото всех, лепесток, и грубишь направо и налево.
— Отказать в помощи, попросить не трогать какое-то время, это уже грубость, Миртл? — Верховная действительно не ожидала, что её действия воспримут так. Она просто-напросто попробовала не игнорировать свои чувства относительно всех вокруг, попробовала прислушаться к себе, так теперь она снова плохая?