Здесь на подиум взошли мы с Ричардсоном, и я в кои-то веки порадовался, что чужд риторики. Конструкт Бирли всякий раз встревал и не давал мне брякнуть что-нибудь не то. Он отпустил шутку, когда Ричардсон сухо признал, что конструкт скорее коллективный портрет, чем настоящий Джексон Бирли. Из троих человек на подиуме самым живым, забавным и человечным казался тот, что на экране.
После конференции посыпались звонки от министра торговли, спикера Палаты представителей и лидеров большинства и меньшинства в Сенате. Они взахлёб предлагали помочь с финансированием, но мы с Ричардсоном знали, что ещё можем напортачить, а потому в основном просто слушали, пока на звонки отвечал конструкт.
Спас нас Ричардсон, но даже я оказался в плену иллюзии. Я был признателен Бирли.
Деньги потекли, и я ждал, что всё войдёт в привычную колею. Думал, Ричардсону не терпится вернуться к работе. Но он не назначал встреч со мной, а день за днём затворялся в своём кабинете — надо, мол, увязать «неувязки».
В конце концов я не выдержал.
— Скажи хоть что-нибудь. — Я рывком открыл его дверь и ворвался внутрь. — Ты тянешь резину уже две недели. Этот проект не осилить мне одному!
Не поднимая глаз от экрана телефона, он буркнул:
— Войдите.
Эти его шуточки.
— Ричардсон, ты гений, — сказал я, не вникая, с кем он говорит. — Ход был блестящий! Теперь давай за работу. Я могу сидеть у себя и выдумывать улучшения для ПТС дни напролёт, но к чему это всё без обратной связи?
— Присядь.
— Спасибо, постою. У нас есть деньги. Чего мы ждём? Давай что-то делать!
Он посмотрел на меня.
— Я не карьерист, Маас. Я не стремлюсь никого впечатлить.
— А я стремлюсь? — Я сел и попытался заглянуть ему в глаза. — У меня свои, внутренние мотивы. Конструкт Бирли вышел невероятным. Но что дальше?
— В самом деле, что?
— Да, — сказал голос Джексона Бирли. — Превзойти меня будет очень непросто, особенно с тех пор, как я трёхмерен.
Экран телефона был ко мне под углом, но я различил седые волосы.
— Вот, значит, как? — спросил я. — Ты весь день висишь на телефоне, говоря с ним?
— Пока, Джексон. — Ричардсон прервал разговор. — Он интересен. Мы создали полезный инструмент.
— Да. На этом фундаменте мы сможем строить дальше.
— И мы, и многие другие. — Он сложил телефон пополам. — Неделю назад звонил голливудский агент. Хотел обсудить кое-какие идеи. Конструкты мёртвых певцов — они смогут не только записывать новые альбомы, но и давать интервью. Конструкты мёртвых актёров. Фильмы, сгенерированные ПТС по сценариям мёртвых сценаристов, где режиссёр — Хичкок, Хьюстон, Спилберг… назови любого. ПТС уже так силён в визуализации, что не нужны ни реквизит, ни съёмочная группа.
— Так вот на что ты тратишь всё своё время?
— Конечно, нет. С точки зрения того агента идея шикарная — по его задумке, он будет представлять все виртуальные таланты и фактически подомнёт под себя Голливуд. Однако по мне это бесполезная трата ресурсов.
— И то хорошо.
— Пойми вот что: каждый, кто слышит о ПТС, прикидывает, как его применить к своим нуждам. Агент видит мёртвых звёзд. Ты — ступеньку к бессмертию. Я — инструмент для своих исследований.
— Каких исследований?
— Мы уже обсуждали. — Он указал на стену. — Они всегда понимали больше нас.
Я посмотрел. И что?.. Та же картинка с метеорологического спутника. Потом понял: что-то изменилось. На экране не западное полушарие, а восточное.
Ричардсон поднял со стола статуэтку.
— Шива. Круг пламени — жизнь и смерть. Языки пламени — жизнь, промежутки между — смерть. Единица и ноль. Реинкарнация.
На этот раз скептиком пришлось побыть мне.
— И это тебя утешает? Неверифицируемая жизнь после смерти? Это суеверие.
— Это религия, а я не больше тебя верю в то, что после смерти буду рождён опять. Но, быть может, я не такой твердокаменный скептик. Гипотеза нефальсифицируема, а следовательно, ненаучна. Но сама метафора очаровательна.
— О чём ты?
— Что если бы ты по-настоящему узнал, что такое смерть? Если был бы с ней на короткой ноге?
— Всё ещё не понимаю, к чему ты ведёшь.
— Тебе так интересно синтетическое сознание. А синтетическая смерть? Знай ты о смерти больше, так ли безрассудно боялся бы её?
—То есть как это — «безрассудно»? — резко бросил я.
— Забудь. Видимо, это не твоё. Но подумай вот о чём: может ли ПТС заменить тебя?
— Заменить меня?
— Как мы заменили Бирли. Для нас конструкт Бирли ничем не хуже оригинала. Допустим, я создам конструкт Мааса — сможет он работать над улучшением ПТС не хуже тебя? Он может говорить твоим голосом, убедительно подменять тебя в личном общении, но может ли думать как ты, изобретать как ты?