– Ты не в Америке, – напомнил он. – Сейчас здесь все зыбко, царит напряжение. Ты же не хочешь, чтобы о тебе создалось неверное впечатление? – Он едва заметно улыбнулся. – Или затеять международный скандал?
Насколько Рейчел могла судить, она была не в Германии – по крайней мере, не в той Германии, какую помнила с детства. Нынешняя Германия была наводнена эсэсовцами в черных блестящих сапогах, офицерами гестапо с мрачными лицами, а также подростками из гитлерюгенда в коричневых рубашках, марширующими гусиным шагом, – энергичными, суровыми, наводящими ужас. И Рейчел знала, что отец не шутит; он предупреждал, приказывал. Причин ни того, ни другого Рейчел не понимала. Ей хотелось вернуться домой.
Пятница, первое сентября, выдалась серой и сумрачной. Сонное ленивое утро Рейчел в семь часов было резко прервано выступлением рейхсканцлера Адольфа Гитлера, который объявил, что в четыре часа утра немецкие войска пересекли польскую границу и перешли в «контрнаступление».
Рейчел просмотрела утренние газеты, которые ей просунули под дверь номера, но там не было ни слова о вторжении, отчего столь радикальное заявление казалось нереальным, больше похожим на театральную постановку, чем на действительность.
Час спустя в ресторане гостиницы никто не выказывал удивления. Как и каждое утро, постояльцы завтракали ржаным хлебом с ломтиками мяса и сыра, как будто вторжение в соседнюю страну случалось каждый день. Официанты твердой рукой наливали из исходящих паром серебряных кофейников обжигающий напиток.
Рейчел слонялась по гостинице, боясь выйти за дверь. На обед, как обычно, подали суп, салат, мясо с овощами. Официанты оставались такими же невозмутимыми, хотя и были чуть более сдержанными. К трем часам дня Рейчел стало казаться, что она упала в кроличью нору[15], где все совершенно не такое, каким кажется. Вспомнились слова Кристины о воплощении в жизнь плана «Т4». «Когда нация вступит в войну…»
Отец до сих пор не вернулся. Рейчел не с кем было поговорить – сама она не решалась ни с кем заводить беседу. Но если она задержится в гостинице еще на минуту, у нее от страха мурашки побегут по коже.
– По магазинам! – произнесла она вслух, промокнула уголки губ салфеткой и бросила ее на стол.
Поход по магазинам – это то, что она любила и чем могла заняться вместо того, чтобы смаковать яблочный штрудель, макать в кофе пирожное или мерить шагами комнату.
Рейчел влилась в послеполуденную толпу покупателей и служащих; большинство прохожих быстро шагали по Берлину, занятые своими делами, но на их лицах застыло едва заметное оцепенение, на лбу залегли морщинки неуверенности. А еще Рейчел заметила скрытую апатию – такое отношение ставило ее в тупик.
Продавцы газет выкрикивали заголовки, демонстрируя истинные эмоции:
– Контрнаступление на Польшу! Армия продвигается! Началась война!
Рейчел поверить не могла в это безумие. Даже она понимала, что армию Польши нельзя сравнить с мощной армадой Германии. Представить, что Польша напала первой… Рейчел просто не могла в это поверить.
Девушка отправилась туда, где находилось множество знакомых ей магазинов. Разумеется, ее отец поймет, что им необходимо немедленно уехать, вернуться в США раньше, чем они планировали. Все, что она намерена взять с собой, нужно купить сегодня.
Рейчел была совсем не готова столкнуться с армией людей, красивших бордюры.
– Светомаскировка, фрейлейн, – пояснили ей. – Сегодня вечером будет первое отключение электричества. Простые меры предосторожности. Эти линии для того, чтобы помочь нам найти дорогу в темноте. Наш фюрер никогда не пропустит врага в Берлин. – Мужчина встал, потянулся. – Но позаботьтесь о противогазе, если сегодня вечером планируете выходить на улицу.
Польша будет бомбардировать Берлин? Сложно представить. Но если Гитлер не выведет свои войска, Великобритания с Францией, вне всякого сомнения, вступят в войну еще до захода солнца. Их с Польшей связывает договор. Рейчел ускорила шаг, твердо решив вернуться в гостиницу до наступления темноты. У нее не было противогаза.
Около семи она вышла из последнего магазина, радуясь тому, что купила по сходной цене модный в этом сезоне кардиган с поясом насыщенного коричневого цвета. Мысль о том, что она в состоянии думать о моде, когда объявлена война и уже начались разговоры о продовольственных пайках в Берлине, лишь немного омрачала радость девушки. Но война не пришла сюда – пока не пришла. А еще Рейчел купила подарок отцу: его любимую писчую бумагу, которую можно приобрести только в Берлине, в магазине канцтоваров. В тот момент, когда девушка раздумывала над тем, чтобы купить коробку шоколадных конфет на обратную дорогу, повсюду завыли сирены. Да так громко, что Рейчел побросала пакеты и свертки, чтобы закрыть уши руками.
15
Здесь аллюзия на сказку Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране чудес». (