— Ты можешь взять меня, когда захочешь. Все, что тебе нужно — это сказать да, и я смогу стереть этот печальный взгляд навсегда.
Я не убираю её руку, почти не дышу. Это не потому, что хочу её. Она спит со всеми подряд, потому что Дилан игнорирует её и трахает других телок, иногда прямо у неё на глазах. Но по какой-то причине я не могу отказаться, найти силу воли, чтобы оттолкнуть её, когда она стоит на цыпочках, готовая поцеловать меня, я хочу дать ей свободу, чтобы отвлечься от девушки, которая мне позвонила. От девушки, чьи глаза кажутся синими, но на самом деле в них есть вкрапления зелёного. Кто выглядит всегда печально, но звук её голоса по телефону казался счастливым, и я надеюсь, что это действительно так.
Губы Делайлы прикасаются к моим, ее темно-рыжие волосы задевают мою щеку, и она сжимает мой член сильнее. Я собираюсь пойти ей на встречу, позволить ей и наркотикам смешаться в моей голове и напрочь стереть все мысли, но потом я слышу чей-то голос из гостиной, и Делайла отскакивает от меня, как ошпаренная.
Она выглядывает из занавески, немного отодвинув её, чтобы увидеть всю гостиную.
— О, слава Богу, — она прижимает руку к груди, когда видит, что это всего лишь Тристан. — Я думала, это Дилан.
— Тебе действительно это так важно? — говорит он, заходя на кухню. — Его не волновало, когда ты спала со мной, и я не думаю, что его будет заботить, что ты спишь с Куинтоном или ещё с кем.
— Пошёл ты, Тристан, — огрызается она, показывая средний палец и поворачиваясь на своих высоких каблуках обратно ко мне. — Ты просто бесишься, что я позволила когда-то тебе трахнуть меня, и это больше никогда не повторится.
— Детка, не думай, что ты какая-то особенная, потому что это на самом деле не так, — парирует Тристан, свысока глядя на неё, сомневаюсь, что он вообще понимает, о чем говорит. Как и любой из нас.
Делайла толкает его в грудь, и он немного спотыкается, напрягаясь от злости. Но тут же его внимание переключается на меня, и злость куда-то исчезает.
— Так мы идём или как?
— Вы двое никуда не пойдете, — Делайла потирает глаза, размазывая тушь.
Взгляд Тристана становится жёстким.
— И кто же нас остановит? Ты?
Она начинает учащенно дышать, гнев растет внутри неё, готовый вырваться наружу.
— Дилан сказал, что вы двое не можете больше ходить вместе. А ты, тупая задница, разозлил Трейса, и последнее, что вы можете сделать — это нарваться на него. Несмотря на то, что Дилан немного успокоил его, он говорит, тебе лучше пока не высовываться, на всякий случай. Плюс он тусуется у Джонни иногда. Ты сам это знаешь.
— Да, но я не подписывался на это дерьмо. И к тому же Дилана здесь нет, чтобы остановить меня, не так ли? — Тристан вопросительно поднимает брови. — А это значит мы можем делать все, что хотим. И я иду к Джонни. С Куинтоном. Трейс может поцеловать мой зад, если появится, — он подаёт мне сигнал следовать за ним, разворачиваясь в сторону выхода. — Пошли. Давай покончим с этим.
Я сомневаюсь, мой разум сквозь завесу дурмана предупреждает меня о реальных проблемах.
— Тристан, может мне стоит пойти одному. Ты не на шутку разозлил Трейса, а он не из тех парней, что быстро все забывает. Помнишь, как он со своими ребятами порезал одного парня за… не помню за что, но они сделали это.
— Всё будет в порядке, — говорит он. — Если там будет Трейс, просто уйдем.
Я хочу ещё с ним поспорить, потому что он думает только о себе, но завеса в моём сознании вновь опускается, и я теряю нить, почему вообще меня должно это волновать.
— Хорошо, давай убираться отсюда.
— Ну и придурки же вы, — фыркает Делайла, топнув ногой и скрестив руки на груди.
Тристан пожимает плечами и открывает входную дверь, предварительно схватив с пола рюкзак. Пересекаю гостиную и перешагиваю через большой стеклянный бонг, разместившийся на моем пути между двумя старыми диванами, единственной мебелью в комнате. Я выхожу на солнечный свет и тут же зажмуриваюсь. Тристан кричит Делайле, чтобы та согрела его постель, пока его не будет, и мы слышим звук бьющегося стекла, полагаю, бонга больше нет. Он захлопывает дверь, удрученно качая головой, и мы движемся мимо занавешенных дверей и окон.
— Та ещё сука, — говорит он, надевая рюкзак.
— Да, но я не знаю, зачем ты потакаешь ей, — прикрываю глаза от солнечных лучей. — Пора бы уже привыкнуть.
— Всё меняется, — бормочет он, почесывая руку.
— Не всегда, — говорю, пока мы спускаемся по лестнице. Яркий свет бьёт мне прямо в глаза, и я чувствую, как начинаю плавиться под солнцем словно свеча. — Ничего не поменялось за последние шесть месяцев.