— Ты так говоришь, как будто это плохо, — говорит он, сбегая вниз по ступенькам.
Я тороплюсь вслед за ним.
— Нет, я говорю так, потому что это правда.
Он останавливается в конце лестницы.
— Может, тебе вообще не стоит об этом говорить? — говорит он сквозь зубы, окидывая взглядом автостоянку рядом с домом и участок пустыни с ветхими кирпичными домами в стороне от нас.
— Да, вероятно, ты прав, — решаю, что мне лучше заткнуться, не в моем положении учить его жизни или давать советы. Он влип во все это дерьмо, скорее всего, из-за меня, ведь я виноват в гибели его сестры. Я разрушил его жизнь и не только, я вспоминаю об этом каждый день, когда никто не звонит мне и не разговаривает со мной, и всё это после той аварии. В начале я был настолько глуп, что верил, что кто-то скажет, что это не моя вина, что это был несчастный случай. Но этого так и не случилось. Все совсем наоборот. И теперь я здесь, в этом богом забытом месте, и последний раз, когда я с кем-то разговаривал не о наркотиках, был разговор с Новой.
Господи, прекрати уже думать о ней. В чем, черт возьми, моя проблема?
Мы идём через парковку мимо нашей соседки, Ками, уже немолодой женщины, которая любит носить юбки из спандекса и обтягивающие майки без лифчика. Она курит сигарету, уставившись вдаль, но, когда мы проходим, фокусируется на нас.
— Эй, детка. Может, у вас найдётся что-нибудь для меня? — спрашивает она, пуская дым прямо мне в лицо.
Качаю головой.
— Нет, ничего нет, — и даже если бы и было, я бы не дал.
Я делаю шаг в сторону, чтобы обойти её, но Тристан решает задержаться, так что мне приходится остановиться позади Ками и ждать его.
— Что тебе нужно? — спрашивает он, и я качаю ему головой. Ками — шлюха, и это в буквальном смысле слова. Она продаёт себя за деньги или наркотики, смотря что ей нужнее в данный момент.
— Тристан, идем, — говорю ему, кидая взгляд. — Поторопись, чувак.
Он выглядит озадаченным.
— Что?
Я киваю на Ками, которая, кажется, не обращает на меня внимания.
— Что у тебя есть? — говорит она, делая шаг вперёд. — Я бы взяла что-нибудь, вот только денег у меня нет, — она выставляет свою грудь, пытаясь соблазнить его.
Я, не дожидаясь, пока Тристан среагирует, хватаю его за рукав футболки и тащу прочь. Ками кричит вслед, чтобы мы не дразнили её и вернулись, но я продолжаю тянуть Тристана за собой, отказываясь отпустить его, пока не выйдем с парковки.
— Не могу поверить, что ты всерьёз собирался иметь с ней дело, — набрасываюсь на него, отпустив рукав.
Он пинает носком ботинка кусок грязи.
— Я не… Мне просто было интересно, что она будет делать дальше.
— Ты же знаешь, что она не платит наличные?
Он задумывается, решая, что ответить.
— Да, но это ведь ещё никому не навредило.
Я предпочитаю промолчать и не продолжать эту тему, тем временем мы выходим на оживленную улицу. Проходим мимо отелей, затесавшихся между потрескавшихся домов, направляясь к жилому кварталу, расположившемуся примерно в миле вниз по дороге. Невыносимо жарко, чувствую, как воздух сушит мою кожу, горло и нос. Бульвар Стрип, который является главной туристической зоной города, на нашем пути к цели пестрит зданиями и казино, отражающими солнечный свет. Ночью они слепят намного сильнее, потому что все неоновые огни включены и мерцают. Я, кстати говоря, ненавижу ходить по Стрип вообще. Слишком много всего происходит вокруг, и это не укладывается в моей голове.
— Как ты думаешь, что Дилан собирается сделать со мной за то, что я обманул его? — спрашивает Тристан, когда мы останавливаемся, ожидая проезжающую машину, чтобы мы могли перейти дорогу.
Я провожу рукой по волосам. Они немного отрасли, как и щетина на лице, я не брился какое-то время. Эти вещи уже особо не волнуют меня. Ничего не изменится, если я буду выглядеть по-другому. Это просто пустая трата времени.
— Для тебя это действительно важно? — спрашиваю, пока мы пересекаем улицу. — Мне кажется, ты не боишься его.
— Кого, Дилана? — Тристан громко фыркает. — Ты видел, как он похудел за последнее время? Он постоянно пьян или под кайфом, он свое имя то выговорить не может.
— Я думаю, мы все так выглядим, — говорю, засовывая руки в карманы.
— Я выгляжу отлично, — он хмурится. — Знаешь, я не понимаю, почему ты это делаешь. Почему ты вечно указываешь, что нам делать.
— Потому что я не думаю, что кто-то ещё на это способен.