Нахмурившись, он качает головой.
— Хотя этот способ помогает в решении проблемы с долгом Трейсу, он все равно не поможет все исправить.
— Это тоже, — говорю я. — Ты можешь взять немного себе и продать остальное.
— Это не то, чего я хочу, — его пальцы скручиваются вокруг пакета, крепко сжимая его.
Мне слышится звук подъезжающей машины, и я быстро отхожу от окна, нервничая, что нас могут поймать. Но она проезжает вверх по улице. Мне все равно становится как-то неспокойно.
— Ты должен прекратить принимать это дерьмо, — натягиваю капюшон куртки на голову. Здесь жарче, чем в аду, но я хочу остаться в тени на столько, на сколько это возможно, если вдруг кто-то вернется в дом, у меня будет шанс остаться неузнанным. — Я серьезно. Слезь с гребаного героина, Тристан. — Я лицемер, и я знаю это. Но я чувствую, что должен попытаться защитить его, хотя это никак не сотрет убийство его сестры. — Это только приведет еще к большим проблемам.
Он смотрит на меня, пока проверяет следующий ящик, наполненный одеждой и пустыми пачками от сигарет.
— Почему ты так уверен, что принимать мет лучше, чем героин? — он оставляет ящик и поворачивается к лежащему на полу матрасу. Протягивает мне пакет с порошком, а затем опускается на колени на пол и смотрит под матрас.
— Я не думаю, что он лучше — ничто из этого не лучше. Я просто думаю, что героин намного опаснее, чем мет. Ты посмотри, что он делает с Диланом, — сводит его с ума, — говорю ему, когда он бросает матрас обратно на пол, отряхивая руки. — Ты вводишь всё это дерьмо в свои вены с иглой — и это плохо, к тому же ты полностью перестаешь себя контролировать и находишься в полной отключке, — следую за ним, когда он встает на ноги и идет обратно в гостиную/кухню/ванную, через которую мы проходили, когда впервые вошли в дом. — Любой может выбить из тебя дерьмо, и ты даже не узнаешь, пока не проснешься с синяками по всему телу. А кое-кто хочет выбить из нас все дерьмо уже сейчас.
— Я все это знаю, — настаивает он, возвращаясь назад к торшеру рядом с несколькими опрокинутыми ведрами и большим пластиковым контейнером, который выступает в качестве кухонного стола, расположенного в углу комнаты. — Дилан сходил с ума еще до того, как начал употреблять героин. Ты же знаешь, что у него много проблем.
— Каких это? — спрашиваю, немного отстав и заглядывая под мусорный бак, проверяя, есть ли что-то ценное под ним.
— Не уверен, что знаю обо всех из них, — говорит он, копаясь в коробке на полу, в которой находит несколько лампочек, лист бумаги и зажигалку. — Но, когда мы только познакомились, он был нормальным, он говорил о том, какие сумасшедшие у него мать и отец. Хотя он никогда не рассказывал никаких подробностей, у меня создалось впечатление, что это действительно повлияло на него.
Я просматриваю и под ведрами тоже, ища в любом месте, где, я думаю, люди могут прятать наркотики или еще что-нибудь ценное.
— Ну, я немного волнуюсь… что он потеряет контроль, и мы не сможем с ним справиться.
— Ты всегда волнуешься.
— Зато тебя никогда ничто не беспокоит, — говорю ему, роняя ведро обратно на пол, увидев мертвую мышь под ним. Стряхиваю гадость, удаляясь от ведра. — Порой я задумываюсь, понимаешь ли ты в полной мере, в каком дерьме мы окажемся, если не сможем достать деньги, чтобы заплатить Трейсу.
— Мы придумаем, где взять чертовы деньги… у нас уже есть две сотни, — он кивает на сумку в моей руке. — Плюс пятьдесят, если мы сможем продать это, — он убирает пакет в карман. — Если будет нужно, я найду, где Дилан прячет все свое дерьмо на продажу. Так что есть простой способ достать деньги.
Качаю головой.
— Пока не время. Не сейчас, когда он съехал с катушек и размахивает пистолетом, — говорю я. Когда он никак не реагирует на мои слова, встаю перед ним, добавляя: — Тристан, обещай мне, что ты не наделаешь глупостей. Это не решит проблему, а только усугубит ситуацию.
Он хмурится, но говорит:
— Хорошо. — Наклонившись, он смотрит вниз под абажур, потом протягивает руку и дергает за цепочку, чтобы включить свет, но ничего не происходит. — Знаешь, тебе нужно перестать постоянно беспокоиться о том, что я делаю.
— Я не могу перестать беспокоиться о том, что ты делаешь, — говорю, пока он, размышляя над чем-то, снимает абажур и сбрасывает его на пол. — Я чувствую, что это мой долг.
— Почему это твоя забота?
— Потому что ты здесь из-за меня… потому что я убил твою сестру. — Черт, кажется, я сболтнул немного лишнего. Либо это, либо Нова, может вывести меня из равновесия, несмотря на то, что я пытаюсь отгородиться. Все это заставляет меня говорить о всяком дерьме вслух, а я не уверен, что Тристан, да и я к этому готовы.