Во время того, как он говорил, я рассматривала массивную папку, которая вероятно
содержит всю эту информацию обо мне и маме, информация, которой она никогда не рассказывала
мне. Почему она никогда не говорила мне, что у меня есть брат? Это то, что заставало ее остаться
трезвой? Она боялась, что он станет моим опекуном? Эта угроза была достаточно большой, чтобы
она оставалась трезвой. Внезапно я почувствовала угрозу из-за брата.
— Райли?
Моя голова кружится, я пытаюсь вспомнить намекала ли она когда-нибудь на то, что у
меня есть брат. Ничего. Я смотрю на детектива и качаю головой.
— Не знала.
Он наблюдает за мной с тихим сочувствием.
— Я должна пойти с ним? — внезапно спрашиваю я.
Он вопросительно смотрит на меня.
— Есть ли у меня выбор?
Его губы сжимаются в тонкую линию, к которой я привыкла за несколько часов.
— Ты — несовершеннолетняя. Он — единственный из родственников, которого мы
нашли. И он готов опекать вас. Есть ли у вас другие варианты?
Я хотела предложить воспитание в приемной семье, но уверена, они не согласятся, зная, что у меня
есть родственник, который готов позаботится обо мне. Тогда очевидно, что у меня на это нет
ответа, продолжает:
— Социальная служба скоро будет здесь. Вы будете размещены где-нибудь, пока все
не решится.
Я тихо сижу, пока буря нарастает во мне. Онемение, которая я получила сегодня,
испаряется, уступая место растущей панике. Мы хранили одну тайну. Но не думала, что у нее есть
и другие. Я наконец начала доверять ей, пока все это время она хранила от меня эту тайну. Мы
праздновали мой семнадцатый день рождения и начало ее второго года трезвого состояния только
прошлой весной. Тогда был первый раз, когда она купила мне реальный торт. На нем было
написано моё имя. Ее бледно-голубые глаза сияли так ярко при свечах, тогда она сказала мне
загадать желание и задуть их.
Теплые руки давят на мои плечи, пугая меня.
— Ты дрожишь, — говорит детектив Брэди, — может тебе стоит немного прилечь? Я
принесу стакан воды.
Его глаза сосредоточенно наблюдают за мной. Я глубоко вздыхаю и самостоятельно
пытаюсь успокоиться. Открываю ящик внутри знакомого мне кабинета, и заставляю свое тело не
упасть. Это то, что я делаю. Я остаюсь сосредоточенной на главном.
— Что касательно похорон? — спрашиваю я, мой голос напряжен, но сильный в этой
тихой комнате.
Он выпрямляется, глядя на меня с любопытством. Затем он потирает заднюю часть
шеи. Когда он, наконец, отвечает, я вижу, он старается, как можно тщательно выбирать слова,—
после того, как мы закончим, ты сможешь сама выбрать, что будешь с этим делать. Если у тебя не
хватит средств, есть специальные услуги, которые могут тебе помочь. Я обдумываю его заявления, это значит, что у судебно-медицинского эксперта, до сих пор лежит ее тело, и она может быть
похоронена наряду с другими нищими людьми, как только тело отдадут.
Снова я остаюсь со стаканом воды. Все мои мышцы напряжены. Я не двигаюсь, несмотря на то,
что хочу сбежать отсюда прямо сейчас. Но я просто сижу и обдумываю слова детектива,
неуверенна, что они что-то значат для меня, и как реагировать на брата, он просто появился из
неоткуда. Мои мчащиеся мысли, и предательство мамы были как лед, текущий по венам. Мне
нужно остановиться. Хочу свое равнодушие назад.
Здесь нет часов, и я не знаю, сколько времени ждала, чтобы кто-то появился. Пока
приземистая женщина с унылыми темными волосами резко открыла дверь. Это женщина из
службы Социального обеспечения. Я никогда не встречала ее прежде, но у них одни и те же
усталые глаза, слишком яркая улыбка, и они всегда спешат, словно то, что они делают-
чрезвычайно экстренная ситуация.
Я пассивно позволяю им поместить меня в автомобиль, который едет через город,
останавливаясь у здания, где мне дают обед, но я отказываюсь, потом меня сажают в комнату с
четырьмя односпальными кроватями, три из которых уже заняты другими тихими и угрюмыми
девочками. Я боюсь того, что увижу, если закрою глаза. Но к счастью, я так истощена что сразу
заснула и временно ушла от реальности.
Глава 2
Когда я вижу его, нет сомнения, это он. Те же русые кудри, которые струятся за моей спиной, подстрижены на его голове. Он смотрит на меня такими знакомыми бледно-голубыми глазами,