С самого начала военных действий и потом в течение всех летних месяцев мы наблюдали нередкие случаи столбняка; позднее, с наступлением морозов, перестали, кажется, появляться случаи заболевания столбняком. Это можно сказать, например, по отношению к Свинцовскому госпиталю (доктор Кузьмин). В течение 4 суток моего пребывания в Турну-Могурелли мне пришлось наблюдать 4 случая столбняка; 2 из них были весьма быстротечны, окончились смертью через 48 часов от начала заболевания; другие 2 также окончились смертью, но спустя несколько дней после начала болезни.
Первый случай столбняка развился вследствие ранения мягких частей голени, второй – плеча, третий – при раздроблении костей пястья и запястья, четвертый – вследствие огнестрельной раны промежности. В последнем случае пуля прошла через промежность и засела близ правого седалищного бугра. После сокращения жевательных мышц (trismus) развились тетанические сокращения мышц только в правой нижней конечности, перешедшие позднее, на третий день, в общий столбняк.
Скопление раненых в Турну-Могурелли было явлением неожиданным, случайным обстоятельством, которое нельзя было предвидеть, как нельзя предвидеть и множество других явлений во время войны. После взятия Никополя и после скоро последовавшего затем нападения на Плевну 8 июля в Турну-Могурелли образовался случайный госпиталь с 1500 ранеными, для которых не имелось никаких заготовлений; в Турну-Могурелли не предполагалось иметь военно-временного госпиталя; мысль о нем родилась позднее, под впечатлением картины случайного скопления такого огромного числа раненых, которым невозможно было оказать пособие непосредственно после битв. Хотя первое впечатление при осмотре раненых было тяжело, вид страдальцев, лежавших на соломе на полу, в грязном белье и в изорванных мундирах и шинелях, представлял безотрадную картину; но первое впечатление скоро сгладилось и уступило место иному чувству, когда мы успели ориентироваться и взвесить все обстоятельства положения. Все раненые были перевязаны, сделаны были операции, не терпевшие отлагательства, и все были накормлены; последнее обстоятельство было наибольшей важности. Госпитальное помещение, уход и продовольствие раненых организованы были вдруг, так сказать, из ничего, благодаря энергии и вовремя предложенной помощи со стороны уполномоченных Общества Красного Креста. Раненые получали пищу превосходного качества, пищу, доставлявшуюся им из лучшей гостиницы города; а когда прибыл санитарный персонал Общества Красного Креста и привез запас перевязочных средств, консервов и вина, то раненые получали сверх того и по рюмке доброго вина к обеду. Одним словом, к 15-16 июля случайный наш госпиталь представлял такой вид, что можно было лелеять мысль о правильном последовательном лечении оперированных, которые накопились за это время. Но это не входило в соображения военно-полевой медицинской администрации, которая распорядилась о переселении всех раненых в Пиатру и Зимницу. Перевозка раненых сопряжена была с большими неудобствами, потому что не было никаких перевозочных средств, кроме крестьянских телег, да и те добывались нелегко и за большие деньги. Выше мы заметили, что насильственная перевозка раненых, перевозка ради непременного эвакуирования госпиталя, место которого не входило в план первоначального распределения военно-временных госпиталей, – такая перевозка принесла немало вреда раненым, особенно тем из них, которые подверглись операциям.