Если сравнить оперативные приемы, которыми мы пользовались при производстве овариотомии в 1865 г., с теми правилами, которыми мы руководствуемся при операции в настоящее время, то увидим громадную разницу в смысле усовершенствования и упрощения хирургической техники. Теперь мы оканчиваем большую часть наших овариотомий при помощи ножа, пары зубчатых пинцетов и ножниц; ивановские пинцеты служат нам для перевязки кровоточащих сосудов; иногда пользуемся троакаром Spencer Wells для опорожнения объемистых мешотчатых опухолей. Названные инструменты составляют весь несложный инструментальный запас, свидетельствующий о весьма значительном упрощении хирургической техники при овариотомии. В упрощении технических приемов сделано много; но сделанное не представляет еще крайнего предела – возможно и дальнейшее усовершенствование по этому пути.
Едва ли в настоящее время можно еще серьезно рассуждать о преимуществах внебрюшинного и внутрибрюшинного способов укрепления перерезанной ножки мешотчатой опухоли. Если принять во внимание, что при укреплении ножки вне брюшины можно вызвать сильное натяжение матки и ближайших к ней органов, дать повод к ущемлению кишечника и, что всего важнее, приходится устранить возможность непосредственного герметического закрытия брюшной полости, то, естественно, все преимущества остаются на стороне внутрибрюшинного способа укрепления перерезанной ножки. Здесь спорным может представиться вопрос, каким способом всего успешнее обеспечить себя от последовательного кровотечения при опускании ножки в брюшную полость? Оперируя в Одессе, мы тогда уже приписывали важное значение и предвещали будущность внутрибрюшинному способу опускания ножки: из 15 овариотомий в Одессе мы опускали перевязанную ножку в полость брюшины 6 раз, и только в одном из этих 6 случаев был смертельный исход. Но тогда мы не знали противогнилостных приемов и не владели струнной обеззараженной нитью. Со времени же усвоения листеровских приемов мы всегда опускаем ножку в полость брюшины, и до сих пор нам не попадалось случая, в котором этот прием оказался бы неосуществимым. При весьма короткой ножке можно защемить ее предварительно жомом, затем перерезать и перевязать отдельно каждый кровоточащий сосуд. Так поступили мы однажды при вырезывании мешотчатой опухоли у беременной (№ 49): из опасения вызвать раздражение беременной матки в том случае, если бы перевязка ножки сделана была у самой матки, мы перенесли перевязку ближе к опухоли; когда же ножка была перерезана, то оставшийся кусок культи оказался коротким, не мог удержать перевязки, и петля соскользнула. Тогда мы извлекли наружу перерезанную ножку и перевязали в ней отдельно каждый кровоточивший сосуд. Исход операции был благоприятный.
Когда предполагают опустить ножку в брюшную полость, то прибегают к отщемлению ее помощью экразера, отжиганию или перевязке. Первые два приема не могут считаться безусловно надежными, отщемление ножки опухоли помощью экразера производилось нечасто; хотя при этом и получались исходы благоприятные, тем не менее мы знаем, что после размозжения тканей экразером может обнаруживаться последовательное артериальное кровотечение: нам приходилось наблюдать артериальное кровотечение после разделения экразером тканей языка, складок слизистой оболочки прямой кишки и др. Еще менее, может быть, гарантирует от кровотечения отжигание ножки, будет ли оно произведено гальванокаустически или при помощи аппарата Пакелена, все равно. При отжигании частей тела кровотечение останавливается вследствие обугления тканей и образования пробок в отверстиях разделенных артерий. Если пробки эти могут оставаться на месте неподвижно, как при прижигании, например, поверхности костного распила, то они прочно останавливают кровотечение. В тех же случаях, когда пробки образовались в мягких тканях, легко меняющих свое положение, они не могут держаться прочно – легко происходит последовательное кровотечение. Несомненно, что перевязка ножки обеспечивает от кровотечения всего вернее. Ножку опухоли перевязывают шелковой или струнной нитью. Смотря по объему ножки, перевязка производится в 2-3 или даже в 4 пучках. При разделении ножки, например, на две половины, перевязывается каждая половина отдельно или так, что обе нити перевязки образуют между собой цепь. Ножка перерезывается сантиметра на 1,5 или на 2 к периферии от перевязки, которая заключена в ней, как в петле. Последнее необходимо для того, чтобы помешать соскальзыванию перевязки. Мы употребляем для перевязки ножки исключительно струнную нить (№ 3 или 4); многие пользуются шелковой нитью. Обеззараженная шелковая нить не вызывает обыкновенно гнойного воспаления, но обмешочивается соединительной тканью и остается в теле на многие годы. Иногда в полости мешочка, одевающего шелковую петлю, образуется сукровично-гнойная жидкость[21]; в некоторых случаях вокруг петли развивается нагноение, и через известные промежутки времени (иногда очень продолжительные, до 3–4 месяцев) петля выводится наружу как постороннее тело. Струнная же нить, заложенная среди живой ткани или оставленная в полости брюшины, сначала разбухает, а позднее рассасывается до полного исчезновения; рассасывание, смотря по калибру нити, происходит в течение более или менее продолжительного промежутка времени, от 4 до 16 дней[22]. Способность струнной нити рассасываться среди живой ткани составляет драгоценное ее свойство; в этом свойстве струнной нити противогнилостный способ лечения нашел одно из лучших приобретений, а операция овариотомии – счастливейший прием упрощения оперативной техники. Опасаются, что через посредство струнной нити могут быть внесены в организм заразные начала. Но опасение это с равным правом можно приложить и ко всем другим частям наших современных перевязок, потому что заготовление их совершается фабрично. Если выраженное опасение принадлежит одинаково и шелковой нити, то не подлежит сомнению, что за струнной нитью должно быть оставлено преимущество на первенствующее значение.