Куйбышев улыбнулся, слушая не совсем официальную терминологию пилота.
— Ну, это я знаю. Неужели у вас после катастрофы, когда погиб механик, а сами вы оказались в госпитале, не прошло желание летать?
«Он, оказывается, все знает», — подумал Водопьянов.
— Нет, не прошло. И не пройдет.
— Как себя чувствуете?
— Прекрасно.
Куйбышев положил руку на плечо Водопьянова и, прямо глядя в его глаза, спросил:
— Вы все учли? Ведь вас ждет не увеселительная прогулка.
— Учел.
— Ну, тогда полетите. Но не из Москвы, а из Хабаровска. До Хабаровска — экспрессом. Итак, немедленно разбирайте аэроплан, отстыковывайте крылья и загружайте его на платформу…
Водопьянов растерялся и стал выделывать руками неопределенные движения.
— Что такое?
— Тут каждый день дорог. Я — летчик. Надо лететь. И как можно скорее.
Куйбышев улыбнулся.
— Посчитаем, каким путем вы скорее достигнете цели. Сейчас зима, дни короткие. То есть светлое время весьма ограниченно. Плюс к тому погода. До Хабаровска девять суток на поезде. И погода никак не помешает. При полете вы ничего не выиграете. А может, и проиграете. Железнодорожный транспорт пока более надежен.
— Я буду лететь день и ночь.
— А вот этого мы вам и не позволим, — твердо сказал Куйбышев. — Если вам память не изменяет, то ваша катастрофа произошла именно оттого, что вы летели двое суток… Итак, ваша задача не костьми лечь «за други своя», а выполнять задание. Арктика не прощает ошибок. Это вы и без меня знаете. Действуйте!
— Есть!
Куйбышев пожал Водопьянову руку.
— Желаю удачи. И еще. Без крайней нужды не рисковать. Помните, что ваша гибель никому не нужна. И в первую очередь челюскинцам.
Водопьянов выехал в Хабаровск.
Там его ждали известные пилоты Иван Доронин и Виктор Галышев.
В то время, когда Водопьянов ехал на экспрессе Москва — Хабаровск, а на платформе за составом — его разобранный самолет, Георгий Алексеевич Ушаков и Маврикий Трофимович Слепнев вылетели на спасение челюскинцев… в Берлин.
Вот тут нам следует остановиться.
Маврикий Трофимович был приглашен на заседание правительственной комиссии по спасению челюскинцев в качестве авиационного специалиста. Когда очередь дошла до него, он высказался так:
— Спасать челюскинцев надо, конечно, на самолетах. Но вся трудность тут заключается в том, чтобы доставить самолеты на базу спасения. Если мы выпустим отсюда, положим, тридцать самолетов, то я не знаю, сколько туда доберется в целости и сохранности. Тем более, трассы не исследованы и не обеспечены ни топливом, ни запчастями, ни обслуживающим персоналом. Да и трасс, говоря по правде, пока не существует. Не существует и аэродромов.
— Все так, — согласился Куйбышев. — Что предлагаете конкретно?
— Я предлагаю каким-то образом добраться до Аляски, там закупить самолет и пересечь уже на самолете Берингов пролив в обратном направлении — с востока на запад. Мне уже доводилось летать этим маршрутом. Думаю, так выйдет быстрее, чем каким-нибудь другим путем.
— Хорошо, — согласился Куйбышев, — вы сможете пересечь Атлантику на пароходе, Америку пересечь на поезде… А сколько вам потребуется времени, чтобы освоить новую для вас технику?
— Если я один раз слетаю с американским летчиком, то второй полет выполню самостоятельно.
Члены комиссии задумались.
Ушаков, скромный и молчаливый человек среднего роста, лысоватый, с несколько косящими глазами, меньше всего похожий на героя одной из самых сложных и результативных экспедиций в истории Арктики — изучение и нанесение на карту Северной Земли, тихо сказал:
— В этом, пожалуй, есть смысл.
— Прекрасно, — согласился Куйбышев. — Но вы, Слепнев, не полетите…
Маврикий Трофимович, человек, которого, казалось, ничто на свете не могло испугать, даже побледнел.
— Товарищ Слепнев не полетит один, — продолжал Куйбышев. — Все. мы знаем, что такое одиночные полеты в Арктике по картам с пометками «не исследовано». Товарищ Слепнев полетит вместе с уполномоченным правительственной комиссии товарищем Георгием Алексеевичем Ушаковым в Америку через Европу и Атлантику, — Куйбышев поглядел на Ушакова. — В Берлине вас догонит товарищ Леваневский. Далее поедете все вместе.
— Где сейчас Леваневский? — спросил Слепнев.
— У него был отпуск после спасения Маттерна. Но, узнав о гибели «Челюскина», он немедленно выехал в Москву. Скоро будет здесь.