Окружающие вилерианцы облизывали меня взглядами, и делали это гораздо настойчивее и беззастенчивее, чем по вечерам в отеле. На трибуне стояли обогреватели, и было тепло, но я не рисковала скинуть плащ с плеч, слишком неловко чувствовала себя в открытом платье, а полупрозрачный палантин не особо защищал от раздевающих взоров, гораздо более откровенных, чем те, к которым я успела привыкнуть. Но при этом присутствующие словно одновременно и упивались ситуацией, и стыдились её. Улыбки казались нарочито широкими, комплименты чересчур откровенными, а бесшабашная храбрость, с которой их делали — натужной.
Вскоре подали напитки, и девушки заметно захмелели. Разговоры стали громче, жесты резче, поведение фривольнее, улыбки порочнее, а взгляды призывнее.
Чем дальше, тем неуместнее я ощущала себя на этом празднике жизни, особенно сидя за столиком в самой середине.
Первый набатик прозвенел, когда пышка с шальными глазами залезла на колени к коротко стриженому, одетому в дорогой белый костюм мужчине, занимающему соседний столик. Ночная бабочка шептала кавалеру на ухо нечто непристойное, очерчивая указательным пальцем волевой подбородок, а он снисходительно улыбался в ответ. Я захотела отсесть подальше, но куда? Трибуна переполнена, все сидячие места заняты, и даже в проходах толпятся зрители, но смотрят не столько на скачки, сколько на распущенных куртизанок, что уже, не стесняясь, вешаются на мужчин.
И только сейчас я обратила внимание, что семейные пары с детьми, пожилые господа с дамами и девушки с секвинами на лбах сидят за столиками расположенной по диагонали трибуны и смотрят на нас с нескрываемой брезгливостью. А на нашей трибуне из женщин — только мы, окружённые десятками изголодавшихся молодых мужчин.
Несмотря на тепло, я запахнула плащ поплотнее. Поискала глазами какое-то место, куда можно было бы отсесть, но тщетно. Нас сжимали в кольцо, и чем больше времени проходило, тем плотнее оно становилось.
Вероятно, скоро все совсем опьянеют, а какой-нибудь местный Есенин начнёт читать стихи.
— А что это у нас такая хорошенькая новенькая скучает в одиночестве? — обратился ко мне мужчина, сидящий за столиком справа.
Если скачки его и интересовали, то довольно слабо, кажется, на трек он даже ни разу не взглянул.
— Я не новенькая, — охрипшим голосом проговорила я. — Просто случайно тут оказалась.
Мужчина разразился смехом. На щеках появились озорные ямочки, и я бы даже назвала его симпатичным, но от него не просто пахло, а разило вседозволенностью и беспринципностью. Я бы отпрянула, но за спиной внезапно оказалась кона Ваендис и упёрлась руками в спинку моего стула.
— Лиза, позволь тебе представить Рьенинга, моего дорогого друга. Рьен очень большой ценитель породистых эльгов и красивых женщин, — томно улыбнулась она. — Ну что ты, не стоит его чураться. Рьен не обижает девушек, особенно таких миленьких.
Я вымученно улыбнулась, чувствуя, что вляпалась по самые гланды. Вот мало мне было приключений на свои многострадальные нижние девяносто? Нет, потянуло на скачки с проститутками. То есть с эльгами. А-а-а, чтоб их всех!
— Кажется, твоя маленькая Лиза чувствует себя не в своём ботинке, — цокнул языком Рьен. — Может, она голодна? Пусть принесут закуски.
Повинуясь властному жесту, с места сорвался молодой парень и исчез в толпе. Несколько минут спустя официанты принесли фруктовые нарезки, разные сладости и напитки. Я подхватила с подноса крошечный бутербродик, чтобы чем-то занять руки. А потом съела его, чтобы ещё и рот занять, пока обдумывала, что делать дальше.
— Вот и умница, — одобрительно промурлыкала кона Ваендис. — Что ж, пожалуй, оставлю вас. Рьен, не шали!
Она кокетливо подмигнула вилерианцу и отчалила, подцепив под локоть моложавого господина в ярко-жёлтом жилете и чёрной шёлковой рубашке, напоминающего шершня. Рьен тем временем пересел на соседний стул и предвкушающе улыбнулся. Я неуверенно улыбнулась в ответ.
— Может быть, не будем терять время и отправимся ко мне? У меня дома есть небольшой зверинец, который я мог бы тебе показать, — томно шепнул он, наклонившись к самому моему уху.
Судя по напору, зверинец у него скорее в штанах, чем дома.
Гомон толпы вокруг обратился белым шумом, задний фон размыло, как на портретной фотографии, а черты лица матёрого хищного вилерианца передо мной словно прорисовались чётче. Меня окутал его запах, горьковатый и неуловимо знакомый. Здоровье напомнило, что воздержание по-прежнему продолжает его подрывать самым вероломным образом, но здравый смысл подсказывал, что именно от этого мужчины стоит держаться подальше.
— Ну так что, Лиза? Мы едем, — скорее указал, чем спросил Рьен, перехватывая моё запястье.
Предвкушающая, полная уверенности улыбка расцвела на его губах, но глаза смотрели серьёзно и оценивающе. Я глубоко вздохнула, отчаянно пытаясь придумать отговорку, чтобы никуда с ним не ехать. Но не смогла.
Взгляд глаз цвета запёкшейся крови гипнотизировал и лишал воли.
Глава 15. Вопреки обстоятельствам
Говорят, хорошие девочки любят плохих мальчиков. Наверное, я не очень хорошая девочка, потому что лично меня от всяких мудаков обычно подташнивает. И теперь, когда меня взглядом обольстителя всея Вилерии гипнотизировал Рьен, я отчётливо понимала, что он мне противен, а если позволю ему к себе и дальше прикасаться, то опротивею себе, что гораздо страшнее.
В голове почему-то начало шуметь, а изнутри рвалась беспричинная озорная радость. Грубить такому кавалеру может быть опасно, но ведь у каждой девушки есть стопроцентный способ отшивания вот таких вот наглых ловеласов. У меня, естественно, был свой. Безотказный, как лопата, и столь же изящный в замахе.
— Вы почти такой же красивый, как Мейер… — прошептала я, захлопав глазами. — У него, правда, губы чуть пухлее. Так бы и целовала. Мейер потрясающе целуется. Вот вы не поверите, насколько он в этом хорош. Просто божественен!
Мой заход удивившегося Рьена явно не обрадовал, но он пока не понял, что эту игру уже проиграл.
— Может, я лучше? — вкрадчиво спросил он, наклоняясь ко мне.
— Ой, вряд ли. От вас пахнет как-то… ну… так... Не так вкусно, как от Мейера, понимаете? — напустила я дуринки в глаза, мечтательно их закатила и продолжила вбивать гвозди в крышку гроба нашего возможного свидания: — Я просто с ума схожу по Мейеру. Обожаю его больше жизни. Он — самый лучший. Вы, конечно, тоже хороший, несмотря на то, что от вас немного эльгом пахнет, но Мейер… Вы бы слышали, какое у него потрясающее чувство юмора. Просто волшебное, я однажды даже немного в трусики подпустила от смеха, представляете?
Он представил. Отодвинулся на пядь и нахмурился.
— Что?
— Но это у меня бывает. Стрессовое недержание мочи. Но Мейер, когда об этом узнал, так благородно это принял. И мой метеоризм тоже. Видите ли, я из тех людей, которым лучше не чихать и сильно не смеяться. И я этого всегда жутко стеснялась, пока не встретила Мейера. Не мужчина, а недостижимый идеал. Всё время только о нём и думаю. О том, какой он красивый, высокий, умный и невероятно притягательный. Вам бы у него немного поучиться смотреть со страстью в глазах, вы бы тогда девушек легко соблазняли.
— У меня и так нет с этим трудностей, — Рьен сел ровно и посмотрел на меня с сомнением, но от идеи провести со мной вечер пока не отказался.
А зря.
Что, мало восхвалений другого мужика, стрессового недержания мочи и метеоризма? Ну так сейчас ещё чего-нибудь добавлю на бедность.
— Ах, Мейер… А ведь в постели он делал всё, о чём я грезила, — с нежностью вздохнула, а Рьен было заинтересовался, но я тут же вернула его с небес на землю: — И выпороть себя разрешил, и пятки мои облизывал, и даже позволил повесить замок на то самое место. А я ключик потеряла, представляете? Так и ходил два дня, терпел мужественно. Настоящий герой. Просто мечта!