Рьена передёрнуло, и он посмотрел на меня почти так же, как и замужние вилерианки на фестивалящих проституток. Это вдохновило.
— А ещё его совершенно не смутили мои бородавки. Хотя, будем честны, я когда раздеваюсь, парни обычно сбегают. Но не Мейер. Мейер — он особенный, — с придыханием проговорила я, наблюдая, как пыл Рьена опадает вместе со всем, чему положено опадать в такие моменты. — Так рада, что вы про Мейера спросили, я ведь могу весь день только о нём говорить без остановки…
— Может, лучше поговорим о чём-нибудь другом? — перебил Рьен и попытался взять инициативу в свои руки.
П-ха! Коротки руки-то!
— А разве могут быть темы для разговора более интересные, чем Мейер? Знаете, какая у него потрясающая мускулистая спина? Так бы и тёрлась о неё целыми днями. Ваша, конечно, тоже ничего, но, сами понимаете, до него, — выделила голосом последнее слово, — вы не дотягиваете. Но это ничего! Можно же тренироваться. Когда-нибудь, если будете очень сильно стараться, вы сможете если не достичь такой формы, как у Мейера, то хотя бы приблизиться к ней, — заверила я собеседника, глуповато заморгала и улыбнулась, чуть выставив нижнюю челюсть вперёд.
Кто сказал, что неправильный прикус — это несексуально? Тот молодец, всё так и есть!
Забавно, что миры разные, а ранимое эго у мужиков одинаковое. Мой метод позволяет без какого-либо ущерба для себя отшивать самых назойливых, самых дерзких нахалов. Слушать оды другому парню охотников мало, особенно когда их так искренне, доброжелательно сравнивают в чужую пользу. Любой кавалер с хотя бы зачатком мозгов при таком раскладе понимает, что после секса его ждёт тирада о том, что Мейер и в постели и лучше, и больше, и дольше. А это немного не те слова, что герои-любовники хотят слышать. Если ещё добавить сверху каких-нибудь мерзеньких деталек, то способ получается убойный. Вот и Рьена немного им приубило.
— А ведь Мейер ещё и стихи пишет потрясающие! — воодушевилась я, изо всех сил пытаясь припомнить что-нибудь максимально нелепое с рифмами уровня кровь-морковь-любимая свекровь.
— Да вы что? — брезгливо уточнил собеседник, отодвигаясь ещё дальше и отпуская наконец моё запястье. — Не удивлён.
— Давайте я вам продекламирую! — радостно предложила я, подобострастно вытаращив глаза.
— А давайте я лучше за напитками схожу, — стремительно поднялся он. — Там, правда, очередь, так что скоро не ждите.
Ох, какие мы нежные! А ведь у меня ещё осталось топливо в маневровых двигателях, я бы ему чего-нибудь ещё наманеврировала. Рьен умело смешался с толпой и исчез, а я отсалютовала бокалом в сторону его спины и подсела поближе к перилам, чтобы посмотреть на скачки, ради которых сюда и приехала. Там как раз начались не тренировочные, а соревновательные заезды.
Огромные массивные конелоси двигались на удивление быстро. Из-под копыт вырывались комки мёрзлой, присыпанной песком земли, всадники резко выкрикивали команды, от дроби галопа мелко дрожала земля. Зрелище неожиданно увлекло. Мастерство наездника здесь оказалось не только в том, чтобы привести своего зверя к финишу первым, но и не дать ему сцепиться рогами с другими. На скачках эльгов седлали совершенно иначе — всадник сидел практически на холке животного, а управлял им, держась за рога. При этом, судя по всему, правила позволяли бодать соперников — как наездников, так и скакунов. И всё это действо сопровождалось отборной руганью, рёвом и проклятиями с трибун. Шумнее всех оказался чисто мужской сектор напротив: от их кричалок подрагивал пол под ногами.
Куртизанки отвлеклись от тисканья кавалеров и обратили хмельные взоры на скачки.
Я увлечённо наблюдала, как массивный серый эльг боком врезался в хвостатый зад пегого соперника и махнул рогами так, что его всаднику пришлось резко отпрянуть назад. Секундное промедление стоило пегой парочке места в первом эшелоне, а серый и его жокей поднажали.
Конелоси толкались, бодались, мотали головами. Всадники ругались, уворачивались, подстёгивали своих эльгов. Зрители кричали, топали, размахивали руками. Куртизанки охали, смеялись, звенели бокалами. Праздник удался, каждый фестивалил в своё удовольствие.
А я отчаянно планировала побег из куртизятника. Но пока что дальше самого желания сбежать дело не продвинулось. И тут мне улыбнулась удача. Не просто удача. Удачища.
К финишу серый эльг пришёл вторым, а когда его наездник спешился и снял маску, то им оказался тот самый гений, говорящий на всех языках и играющий на всех инструментах разом. Я подошла к перилам, перегнулась и помахала ему с трибуны, едва не сверзившись вниз. Бедняга аж поперхнулся от удивления, а потом принялся энергично махать в ответ. Так мы и махали друг другу, как два не очень сообразительных человека, пока я наконец не устала и не поманила его рукой. Он аж подпрыгнул от радости, забыл про своего эльга и ломанулся в мою сторону. Недоумевающий конелось поплёлся следом.
Как жаль, что этот парень так и не представился. Неловко, конечно, вот так его обнадёживать, но особого выбора у меня не было. Улыбаться нижней челюстью вперёд можно, конечно, долго, вот только какой в этом смысл? Честное слово, лучше бы я сегодня сразу в библиотеку отправилась.
Мой спаситель, ещё не знающий о возложенной на него миссии, уверенным шагом подошёл к трибуне. Так как она возвышалась над треком примерно метра на полтора, то теперь он с обожанием смотрел на меня снизу вверх. Его конелось встал рядом и тоже смотрел, но озадаченно. Бедный, не понимает, почему хозяин ведёт себя так странно, надо как-то порадовать несчастного сбитого с толку эльга. Я стянула с тарелки на столе какой-то фрукт, напоминающий маленький рыжий огурчик, и показала его.
— Чудесного дня! Поздравляю вас со вторым местом! А это можно дать чемпиону?
— И вам чудесного дня! — завороженно ответил парень, расползаясь в улыбке. — Можно, конечно.
Наездник взял из моих рук фрукт и радостно откусил. Мягкая красная мякоть немного испачкала довольное донельзя лицо. Недоумение бедного конелося переросло в обиду, у него даже рога как-то поникли. Я обернулась, подхватила ещё два таких же неогурчика и протянула собеседнику, на всякий случай заметив:
— А это для вашего эльга.
Упомянутый эльг заинтересованно пошевелил ушами, но вида не подал. Отыгрывал обиженного.
— Так угостите сами, ему будет приятно, — просиял наездник, при этом совершенно не принимая во внимание мнение самого эльга.
По мохнатой деловой морде с большими карими глазами было видно, что ничего особо приятного он во мне не видит, но до вкусняшки, так и быть, снизойдёт. Я перевесилась через перила, чтобы дотянуться до головы конелося. В ладонь упёрлись шершавые губы и щекотно забрали подношение, сначала одно, а потом другое.
— Какой красавец, — сказала я и на всякий случай добавила: — ваш эльг.
— Да! — зарделся хозяин. — Он ещё молодой, но уже четвёртый раз приходит к финишу в числе призёров. То ли ещё будет!
— Знаете, я так рада, что вас здесь встретила, — доверительно сказала я, всё ещё перевешиваясь через перила.
— Что, правда? — не поверил своему счастью собеседник.
— Правда. Дело в том, что мне нужно вернуться обратно в отель, а из моих знакомых, с кем я тут случайно оказалась, покидать скачки пока никто не собирается. Я хотела бы попросить вас проводить меня.
Только тут собеседник наконец разглядел контингент на трибуне за моей спиной и нахмурился.
— А как же вы тут оказались?..
— Случайно, — оборвала его я. — Вы поможете?
— Разумеется. Мне только нужно переодеться… От меня же, наверное, смердит эльгом…
Такого удара в спину от близкого человека конелось совсем не ожидал и возмущённо фыркнул, прядая ушами.
— Меня это нисколько не смутит, — заверила я. — Дайте мне только минуту попрощаться.
Обернувшись в поисках коны Ваендис, сразу же поймала её пристальный взгляд. Махнула ей рукой и отошла от столика, обходя пустующий стул и милующуюся парочку за соседним столом.