Мне сказать мертва? Спала? Я даже не знаю, но мне и не нужно знать, потому что Дрейвен понимает.
— Почти целую неделю, — мягко говорит он и посылает успокаивающее тепло по узам.
Я до сих пор не могу скрыть шока, отразившегося на моем лице, или того, как внезапно становится больно дышать, когда мои легкие сжимаются. Схватившись за живот, я наклоняюсь, чтобы втянуть побольше воздуха, дыша через нос и рот.
— Там время течет по-другому, — шепчу я. — Я не знала, потому что не могла следить за временем, когда была там.
Свои следующие слова я произношу через связь,
— Мне так жаль…
— Не надо, — вырывается у Дрейвена. — Хватит извиняться, маленький демон. Все, что имеет значение — это то, что ты сейчас здесь.
Все, что я могу сделать, это кивнуть и сжать его руку чуть крепче, желая почувствовать его силу. Но затем я прочищаю горло и снова сосредотачиваюсь на нашем посетителе.
— Я проделал весь этот путь, — руки Эйдена сжимаются и разжимаются. — Не могу поверить, что ты жива и здорова. Что все, что я делал, было не напрасно.
Улыбка украшает его лицо, но мои глаза сужаются, я не понимаю, что он имеет в виду.
Игнорируя протестующее рычание Дрейвена, я встаю рядом с ним.
— Почему это имеет для тебя значение? — мое сердце колотится в сводящем с ума темпе. — Пытаешься выяснить, сможешь ли ты получить свой приз за сделку, которую заключил с Уиро?
Ярость вскипает в моей крови, когда я снова замечаю предательство, вспыхивающее в его глазах, как дурная привычка, от которой он отказывается отучиться.
Его глаза немного расширяются, прежде чем он возвращает своему лицу нейтральное выражение.
— Пожалуйста, — его голос срывается. — Позволь мне объяснить.
Я стою там, ожидая, скрестив руки на груди, и он вздыхает.
— Мы можем поговорить наедине снаружи и не… здесь? — его руки указывают на дверь позади него, а глаза с отвращением осматривают комнату. Как будто пребывание в замке Дрейвена вызывает у него отвращение.
— Я думаю, ты не в том положении, чтобы просить у нее чего-либо, кроме милосердия к медленной смерти, — съязвил Финн.
Челюсть Эйдена сжимается до тех пор, пока он не закрывает глаза и не стискивает челюсти. Когда он открывает глаза снова, вы бы никогда не догадались, что слова Финна вызвали у него раздражение.
— В последний раз, Эмма. Пожалуйста. Я хочу извиниться, а потом обещаю отпустить тебя.
— Она не отойдет от меня, — в голосе Дрейвена нет предупреждения, только многообещающая угроза.
Глаза Эйдена выглядят так, будто в них мерцает что-то темное, и я бы не заметила этого, если бы не следила за каждым его движением.
— Тогда присоединяйся к нам, если тебе так необходимо, — переводя взгляд обратно на меня, он говорит: — Я просто надеюсь, что ты позволишь мне поговорить с тобой напоследок, прежде чем я оставлю тебя в покое.
В его глазах застыло странное отчаяние, когда он ждал меня. Если он думает, что выйдет отсюда с совершенно неповрежденными волосами и без единого следа мести, то он бредит. Я никогда не утверждала, что я та, кто всегда прощает, потому что есть некоторые вещи, которые непростительны. И бывают моменты, когда приятно наслаждаться страхом в глазах другого человека.
Мой разум застрял на том, сколькими способами я могу причинить Эйдену столько же боли, сколько он причинил мне. Чтобы он узнал о муках моего разорванного на части сердца и понял, что его эгоистичные действия приводят только к боли других.
— Один последний разговор, — ловлю себя на том, что произношу, заставляя глаза Эйдена расшириться от единственной капли надежды.
— Спасибо, — отвечает Эйден.
Мне достаточно взглянуть на свою пару, чтобы знать, что он понимает. Я имею в виду один последний разговор в буквальном смысле, потому что мне нужно, чтобы за предательство Эйдена заплатили плотью и костями. Даже судьба считает нормальным, если то, что сказала королева Зораида, относилось к Эйдену. С ухмылкой я наклоняю голову, чтобы Дрейвен озвучил то, что я слышала, как он бормотал в уме.
— Ты неправильно понял, — фыркает Дрейвен. — Последний разговор здесь, в этой гребаной комнате, со всеми нами. Я тебе не доверяю.
Эйден громко сглатывает, прежде чем практически слышно, как его зубы превращаются в пыль.
— Прекрасно, — выдавливает он. — И это все?
— Пока, — это все, что отвечает Дрейвен, когда иголочка веселья щекочет меня сквозь узы.
Дрожь пробегает по моему телу, когда я выглядываю в арочные окна рядом с двойными дверями, глядя на просторы леса. Все кажется таким безмятежным, когда серый туман беззаботно стелется между ветвями, степенно цепляясь за высокие сосны. И все же что-то покалывает мне затылок, заставляя меня нервничать.