Его светлые волосы небрежно собраны в пучок, и он подтолкнул носком ботинка обломок дерева, прежде чем засунуть руки в карманы. Его глаза поднялись на меня, затем сразу же устремились влево. Между его бровями пролегла глубокая складка.
— Стена наговорила тебе какой-то ерунды?
Я повернулся, чтобы проследить за его взглядом, и наткнулся на кровавый кратер, украшающий стену.
— Что-то вроде этого.
Моя покрытая багровыми пятнами рука согнулась, сломанные кости и порванная кожа уже зажили.
Он понимающе кивнул. Я помогал заделывать множество дыр, которые его кулаки пробили в стенах, когда он тонул в горе.
— Приведи себя в порядок, и мы сможем попытаться снова преодолеть барьер связи, — глаза Финна устремлены на меня с остекленевшей решимостью. — Ты не потеряешь свою пару. Один из нас заслуживает того, чтобы не чувствовать боли, которая последует за этим.
Я сглотнул то, что показалось мне песком, царапающим горло, когда вытащил себя из кровати. Я подошел к Финну, положил руку ему на плечо.
— Ты заслуживаешь любви. Она бы не хотела, чтобы ты оставался один все эти годы.
Уголок его губы приподнялся.
— Боль все еще там, но в последнее время она уменьшилась.
Понимающий блеск сиял в его глазах, и я точно знал, почему в эти дни боль могла казаться легче.
— Хм. Это не имеет никакого отношения к некоей блондинке, которая язвит на все, что ты говоришь?
Он со смешком толкнул меня в грудь.
— Я не знаю, что готовит нам будущее, но прямо сейчас мне бы не хотелось не видеть ее в нем, — он слегка наклонился вперед, громко принюхиваясь. — От тебя разит выпивкой.
Он снова засмеялся и собрался уходить.
Раздался стук в дверь, и Эмиль заглянул внутрь. Его глаза немедленно расширились от полумрака комнаты.
— Э-э… — он открыл рот, чтобы заговорить, но затем покачал головой, как будто пытаясь удержать то, что было у него на уме. — Мама хочет поговорить с нами.
— Я скоро буду, — вяло сказал я, переступая через осколки стекла, чтобы пойти помыться.
— Да, я оставлю Дрейва здесь, чтобы он избавился от того, что умерло в его дыхании, и пойду с тобой, чтобы составить компанию королеве Зораиде, — услышал я слова Финна, когда он направился к двери.
Я остановился и обернулся, но слишком быстро, поскольку комнате потребовалось еще мгновение, чтобы перестать двигаться.
— Она не требует твоего присутствия, ублюдок, — в моем голосе едва сдерживалось веселье, когда я увидел, как у него отвисла челюсть.
Он поднял руку и вышел за дверь с последними словами.
— Ей понравится мое общество, — он залился смехом на весь коридор, и я не смог сдержать глупую улыбку, расплывающуюся на моем лице.
— Он единственный в своем роде, — язвительно заметил Эмиль с порога с легким выражением лица.
Его волосы цвета воронова крыла падали на заостренные кончики ушей, а темно-синие глаза искрились смехом. Затем мрачное выражение появилось на его лице, когда он снова осмотрел разгром в моей комнате.
— Ты… — он сделал паузу со вздохом, а затем встретился со мной взглядом. — Ты в порядке?
— Нет, — честно признался я прерывающимся шепотом. — Но я буду.
Он слегка кивнул головой с легкой улыбкой.
— Хорошо. Что ж, тогда увидимся через несколько минут.
Эмиль ушел, а я остался стоять в комнате, такой же сломленной, как и я.
Я вошел в мамину гостиную, позволяя двери закрыться за мной. Мои шаги замедлились при виде моей матери, уже полностью одетой в темно-красное платье, ее черные волосы заплетены в косу и собраны в пучок, руки опущены вдоль тела, пальцы играли с атласным материалом юбки.
Она стояла ко мне спиной и смотрела на туман, окутывающий лес, и на ворон, отдыхающих на ближайшем дереве. Эмиль терпеливо сидел на обитом рубиновым бархатом стуле, засунув руки под ножки.
Воздух в комнате стал тяжелым от неопределенности. Мои ботинки глухо стучали по полированному темному полу, когда я направился к Эмилю.
— Ты хотела поговорить с нами? — мой голос отчетливо звучал в тихой комнате, но это так, как будто он попал в туман снаружи, блокируя все и вся. — Мама?
Ее руки опустились по бокам, когда она повернулась к нам лицом, натянутая улыбка растягивала ее губы.
— Пожалуйста, сядь.
Она указала на стул, стоящий под углом к креслу Эмиля, и я обошел его, прежде чем сесть сам, моя поза напряженная из-за того, как вела себя моя мать. Казалось, что ее обычное настроение было изменчивым.
Я наблюдал, как она медленно направилась к дивану напротив нас, грациозно села и разгладила ткань платья, ниспадающего ей на ноги.