Время…
Нет, времени здесь не существовало. Здесь нет света. Невозможно определить, когда начинался или заканчивался день. Время просто сливалось в дезориентирующую петлю, бесконечное падение. Очень похоже на падение со скалы, которое задерживалось в нескольких футах позади мужчины, молча умоляющего меня сохранить ему жизнь. Или легкие, как перышко, крупинки пепла висящие высоко в воздухе. Неподвижные. Застывшие в воздухе, как будто королевство затаило дыхание.
Щелканье острых когтей по камню отвлекло мое внимание от фейри, и я медленно повернула голову к ответственному за это существу. Моя грудь начала бурно подниматься и опускаться, когда разочарование разгорелось под моей кожей. Я сжала губы, сдерживая вулкан раздражения, который рвался из меня из-за того, что меня прервали.
— Сир, отдайте его мне. Так жаль тратить впустую отличную еду, позволяя этой особе зачахнуть, прежде чем она убьет его.
Хриплый голос упыря заставил мою челюсть быстро сжаться, прямо перед тем, как он плюнул мне под ноги. Голубовато-серый оттенок его кожи тонко натягивался на костлявое тело, и его поджарые мышцы подергивались, когда он присел, как будто готов наброситься на фейри передо мной.
Я оторвала взгляд от упыря и перевела его на отца, ожидая, что он отчитает свое приводящее в бешенство существо. Вот только он смотрел не на упыря. Он смотрел на меня. Наблюдал. Ждал. Как будто любопытствовал, как я справлюсь с ситуацией.
Я выпрямила спину и повернулась всем телом, чтобы полностью встретиться лицом к лицу с отвратительным упырем. Уиро снова проверял меня, чтобы убедиться, что эта сила полностью поглотила меня, и доказать, что я способна быть такой же темной и извращенной, как он. Стоила ли я того, чтобы меня оставили в живых в этой проклятой судьбе.
Но с таким же успехом я могла бы быть призраком с бьющимся сердцем. Смерть ничего бы не изменила.
Мои глаза оставались прикованными к Уиро, который маячил позади существа. Его черные как смоль руки, которые выглядели так, будто покрыты сажей, скрещены на груди. Остальная часть его кожи мутно-серая, по телу растекалась темная кровь, как будто внутри пустил корни паук смерти. Он никогда не носил рубашку, только черные брюки и туфли, которые всегда украшены движущимися рисунками его теней.
Однако, не теряя ни секунды, я закрыла глаза. Мои собственные чернильные вены, расползающиеся под кожей, пульсировали. Глубоко вдыхая, я задержала дыхание и сосчитала до трех.
«Один», — я позволила шепоту быть свободным.
«Два», — моя кровь начала хаотично пульсировать под кожей.
«Три», — уголок моего рта злобно подергивался.
Когда первая затяжка покинула мои легкие и коснулась воздуха леденящим поцелуем, мои глаза распахнулись. Двойные сферы кружащейся полуночи, таящие в себе многообещающую угрозу, вцепились за вурдалака, который переминался с ноги на ногу.
Я позволила холоду моей силы распространиться наружу приливной волной, наполняя воздух своей тяжестью. Леденящее прикосновение к моей коже стало еще сильнее, как будто одно прикосновение разрушало меня. Мое дыхание вырывалось перед моим лицом, как сигнал смерти. Знак того, что здесь никогда не будет жизни.
Увеличенный рот упыря открылся, обнажая узкие, заостренные зубы. Он медленно отступил к Уиро, надеясь, что его хозяин вмешается. Но мой отец оставался сидеть статуей.
Красные глаза существа совпадали с глазами Падальщиков. Они похожи на светящиеся огненные шары и вспыхивали от силы моей мощи, распространяющейся вокруг нас. Его тело напряглось, а глаза расширились в тот момент, когда черные усики обвились вокруг меня. Совсем как у его хозяина.
Я должна проделать дыру в его груди, превратив его сердце в ничто. Но я бы предпочла опозорить его. Доказывая, насколько он слаб. Способ предупредить остальных Испорченных, что я тоже стану их хозяикой. Одна эта мысль вызвала внутри малейший намек на трепет; извращенный кайф доминирования, каким бы болезненным он ни был.
Взмахом моей руки вторая, более сильная волна энергии обрушилась на костлявое тело упыря. Его лысая голова ударилась о темный камень, на котором мы стояли, когда я приложила к нему свою волю, приказывая своей силе вытянуть его долговязые руки перед собой, чтобы прижать их к заостренным ушам. Поклонись мне.
Слабый скрежещущий звук вырвался из его искалеченного открытого носа, даже когда его тело дрожало передо мной. Но прежде чем у него появился шанс наполнить воздух своим протестом, я обволокла его горло заглушающей тенью. Приглушая его слабый ответ, который, я знала, последует дальше.