— Голос… Голос сказал, что я должна слушать. Иначе он придет за моей семьей, — сжав виски, она тихо заговорила. — Болело плечо и голова. Я не могла дышать, не могла думать. Могла только… слушать. И делать, как он сказал. Пришла сюда.
Я сосредоточилась, стараясь найти зацепку. Она постоянно твердит об этом голосе, но что, если она двинулась головой настолько, что забыла о принце? И теперь не может вспомнить, что именно он отдавал ей приказы? Хотелось бы рассчитывать, но это слишком странно.
— Принц угрожал твоей семье? Если ты не будешь следить за мной?
Осознанность проступила на осунувшемся лице. Она обхватила прутья, стараясь вырвать их, дергая в разные стороны. Я переминаюсь с ноги на ногу и отступаю назад, не рискуя стоять близко.
— Он сказал, что убьет их. Если я предам его, он убьет их. Маму и сестру… Я не могла, — она падает, но не разжимает рук. — Но меня поймали. Он не отпустит их, моя плата за ошибку. Я не хочу. Не хочу, чтобы они умирали!
Трясясь и плача, она билась о решетку затылком, пока слезы падали на пол камеры. Больше она ничего не расскажет. Я аккуратно отвела взгляд, осматриваясь вокруг. Нашла именно то, что нужно. Серебряный заточенный кинжал.
— Знаешь, Мойра, для всех будет лучше, — она посмотрела на меня. Я взяла кинжал и подошла к решетке, — если ты закончишь свою жизнь сама.
Она молчала, смотря замутненными глазами. Я улыбнулась.
— Все в особняке, и сам принц, узнают, что ты решила все сама. А ты уйдешь на своих условиях.
Растерянное выражение на лице. Я обхватываю прутья, наклоняясь ближе.
— Твоя жизнь уже окончена. Не думаешь, что ты недостойна прилюдной казни?
И Логану не придется пачкать руки. Небольшой плюс к его взаимоотношениям с принцем.
— Я не смогу… Моя семья. Они умрут без меня.
Я удержала улыбку, анализируя ее состояние. Это будет просто.
— Тогда, я могу пообещать тебе, что спрячу их, — широко раскрыв глаза, она слушает дальше. — Принц не доберется до них. Я спасу их.
— Госпожа! — хватает руку, сжимая и царапая. Я терплю, удерживая в другой руке кинжал. — Пожалуйста, помогите им! Кроме меня никого нет! Умоляю!
— Мойра, — я медленно отцепляю от запястья ее руки, следя, как она сползает на пол, — я клянусь тебе. Я защищу их, — улыбаюсь, глядя в глаза, и протягиваю кинжал рукоятью вперед. — Сделай это.
Дрожащие руки тянутся вперед, сжимая рукоять. Я выпускаю кинжал, позволяя женщине взять его крепче, развернув острие к груди. Она решила бить в сердце. Мы встречаемся взглядами, и я улыбаюсь ей в последний раз, выпрямляясь и делая шаг назад. Служанка сжимается и дрожит, не решаясь отвести взгляд. Тогда она закрывает глаза, из которых медленно текут слезы, и направляет кинжал.
— Прошу, спасите их.
Она хрипло вскрикивает, когда оружие находит цель. Улыбка сползает с моего лица, я наблюдаю, как женщина тяжело дышит, когда кровь начинает сочиться из раны. Она смотрит прямо, открыв рот в молчаливой агонии, пока из взгляда утекает жизнь. Падает спиной на пол, царапая каменную поверхность.
Я не двигаюсь, ожидая, когда она перестанет дергаться. Проходит около минуты, прежде чем она замирает, а руки расслабляются. Я отворачиваюсь, готовая вернуться наверх.
— «С ней покончено, это радует, — Баасмор вздыхает, пока я делаю аккуратные шаги по лестнице. — Ты ведь не собираешься тратить ресурсы на исполнение этой нелепой клятвы?».
— «А должна? Не собираюсь, — я смотрю вперед, опасаясь оступиться. — Я позволила ей умереть с верой в лучшее. И хватит с нее».
— «Отлично, — он натянуто зевает, изображая усталость. — От ее причитаний сил не осталось».
Я молчу. Мне нет дела ни до Мойры, ни до ее «семьи». Мне неважно, как поступит с ними принц — они бесполезны для меня, а спасать ненужных персонажей — только время тратить. Эта книга не отпустит меня за спасение нескольких пустых душ. А я бы не стала спасать эти души, даже будь они настоящими людьми.
— «Куда теперь? Ты в предвкушении».
Я коротко ухмыляюсь, оказываясь у выхода. Теперь самое интересное.
— «Навестим моего дорогого рыцаря, — Баасмор не успевает возмутиться. Я весело продолжаю. — Посмотрим, как он справится со своим первым заданием».
Недавно построенное двадцатиэтажное здание возвышалось над сплетением улиц, привлекая внимание любого, кто впервые въезжал в черту города. Большинство местных никогда не были внутри — там работали приезжие из иностранной компании, как им было известно.
К зданию подъехал автомобиль, из которого вышла девочка лет десяти с хмурым лицом и острым взглядом. Каштановые волосы были собраны в тугую строгую косу, белая блузка с галстуком и черно-белая клетчатая юбка выдавали во владелице школьницу. Девочка поправила белые гольфы и, дождавшись, пока автомобиль исчезнет из виду, пошла к дверям.