Уже собрался идти будить Дану и Сильву, когда заворочался Курт и недовольным голосом, с умильным сонным акцентом простонал:
- Ты, наверное, издеваешься специально! Ну как можно спать при таких ароматных запахах? Хорошо что здесь волков вроде нет, а то бы уже стаями сбежались к тракту. И своим воем всю округу распугали.
- Скорей всего в эту внутреннюю часть только горные архары и добредают. Ведь там где мы прошли ни один медведь и ни один волк не проберется. Ладно, садись и ешь, а я остальных подыму.
Но Сильва уже вышла навстречу из внутренних помещений:
- Чего с утра ругаетесь? Спать не даете…
На ее лицо было страшно глянуть из-за распухших и набравших красноты фурункулов. В другой бы раз Василий ни за что бы не отправил подругу в таком состоянии на целый день в мороз, но слишком хрупкая Дана не потянет труп на себе в гору. Тем более что и палач, и его подручные оказались тяжеленными отморозками. Да и сама Сильва просто взбеленится, если в данной ситуации заметит неоправданное проявление жалости в ее сторону. А вот лекарские советы она просто обязана была выслушать от старшего в их группе:
- Иди сюда. - Он подвел ее к камину, - Вот сразу намажься тем, что натопилось. Потом повторно, перед выходом наружу. А остатки я тебе куда-нибудь приспособлю. Очень поможет такая смазка при переохлаждении.
Женщина почему-то учащенно задышала, шевеля при этом своими изуродованными ноздрями, да только Василий уже удалялся во внутренности пещеры. Но все-таки не сдержал на лице довольной улыбки, когда вслед ему прошелестело:
- Спасибо…
Петр спал без задних ног, негромко похрапывая и смешно шевеля губами. Видимо запахи донеслись и до него, и ему снилась очередная насыщенная трапеза. Но стоило лишь фигуре раннего кашевара замереть в проеме вырубленного в комнату входа, как парень замер на полу храпе, его рука под одеялом шевельнулась, приподнимая пистолет, а глаза приоткрылись. Голос хоть и хриплый, но спокойный:
- Чего? - видимо узнал.
- Хватит дрыхнуть. А то там твою порцию каши слопают и не подавятся.
В следующую секунду парень уже вскочил на ноги, подхватил свою разгрузку и поспешил к столу с напускным ворчанием:
- Да, тут с вами не растолстеешь! Ни те поспать, ни те личной жизни…
Дана тоже заметила Василия раньше, чем он приблизился к охраняемому ею участку:
- Уже иду. Меня «моргашка» разбудила, лишь только ты из-за угла вынырнул.
- Как наш отшельник?
Черноглазая красавица заглянула в келью:
- Да спит как медведь в берлоге. Значит, совесть чиста. Да и вытерпел он вчера, на полжизни воспоминаний хватит.
- Ну, тогда пошли есть реквизированную у него кашу. Думаю, нам совесть при этом не помешает.
- Да уж! Давиться я не собираюсь.
Когда все собрались за столом, Сильва спросила о раненом:
- Что-то он бледно выглядит. Может, следует повязки поменять?
- Не сегодня, - Дана зачерпнула ложкой очередную максимальную порцию каши, очень похожей на пшеничную. - А вот завтра посмотрим. Так и не очнулся ни разу?
- Стонал от боли. Вколол обезболивающее и успокоительное. Больше мы ему ничем помочь не можем.
- А стоит? - всколыхнула прежние сомнения Сильва.
Хоть и трудно было смотреть ей в глаза из-за опухших щек и лба, но Василий все-таки умудрился заглянуть и с мысленным удовлетворением заметил, распознал там не злость или ненависть, а надежду, замешанную на женском любопытстве. Почему-то мнение именно этой, самой опытной подруги для старшего группы оказалось наиболее важным. И он ответил с еще большей уверенностью:
- Обязательно. Уверен, такой человек живым нам окажется более полезен, чем мертвый.
Остальные промолчали, хотя по выражениям лиц можно было догадаться что они скорей всего согласны с подобными выводами. Лишь чуть позже Петр махнул головой в сторону кровати и спросил:
- Вы тут сами с ним справитесь?
- Если он будет возражать, то и вы не поможете, - Василий пока так и не притронулся к своей порции, ревниво посматривая, чтобы хватило, да еще и осталось в дорогу уходящим на охоту товарищам. - Наелись? Кому добавки?
Молчание продлилось, пока миски не остались пусты, и Курт печально похлопал себя по животу:
- Вроде бы еще ел, но некуда. А как вспомню, что еще и труп за собой волочь неизвестно сколько, сразу тошнить начинает.
Петруха рассмеялся:
- Кажется, долго потеть не придется. Как только доберемся до места нашего вчерашнего наблюдения, так сразу расщелины и пойдут. Правильно, Васек?
- Не бравируй. Туда тоже еще добраться надо. А на первой участке и я вам помогу.
- И оставишь Дану одну сразу с двумя мужчинами? - на полный желудок парень всегда любил побалагурить.
- Один влюбленный в Пьяцу, а второй - никакой! - скривилась черноглазая красавица. - Мне троих озабоченных и здоровых не хватает для оргазма…
- Да ну? А таких орлов, как я? - приосанился Петр.
- Ну…, если таких как ты…, то может десяток и справится.
Больше всех после слов подруги развеселилась Сильва. Что вообще в ее теперешнем состоянии считалось огромной редкостью:
- Ох! Ну ты его и уела! Теперь он точно свой «орлиный» хвостик на узел завяжет! Хи-хи-хи!
Вся «третья» довольно оскалилась на эти несколько грубоватые приколы. Еще и несколько своих шпилек подкинули, но самого молодого обидеть не удалось. Он с готовностью веселился больше всех. Разве что и самым первым спохватился:
- Чего это мы так расслабились? Жрать нечего, трупы коченеют, а наш работодатель ни в зуб, ни ногой. Не пора ли нам хотя бы прогуляться?
- Пора, конечно пора, - Курт самым первым стал напяливать на себя разгрузку, - Только вот, причем здесь нога к зубу?
- Ну вот, а еще полиглотом прикидываешься. Русский язык, хуже, чем ашбунский знаешь. - Улыбался Петруха. - А обозначает сие выражение, что раненый настолько слаб, что ни в зуб тебе дать не сможет, ни ногой в ухо засандалить. Ферштейн?
Немец погладил свой сапог, и стал повязывать поверх него утеплительную меховую повязку. Казалось бы, он не понял некоторых словечек, но вдруг довольно громко проворчал:
- Сандалий у меня нет, Петруха. Но вот когда-нибудь я тебя так «засапогарю» под зад, что смеху будет… Или правильнее сказать «запердолю»?
- Нет, - трясясь от смеха, возразил Василий. - Это уже из польского, полиглот ты наш!
Минут через пять вся процессия, сгибаясь под тяжестью трупов, покинула пещеру. Снаружи действительно дело близилось к рассвету, оставляя на небе лишь две луны, которые все равно давали ненужное в данной ситуации освещение. Благо еще, что легкие перистые облака несколько затемняли густые тени на горных склонах. Преодолели первый уступ, затем второй и только там Василий передал свою ношу на плечи присевшей под тяжестью Сильвы.
Затем, чтобы не терзаться неведомо откуда появившимися угрызениями совести, поспешил, не оборачиваясь вниз. И успел как раз вовремя: хозяин пещеры появился в «гостиную» и с некоторой настороженностью рассматривал одиноко сидящую за столом женщину. Та обернулась на вошедшего товарища и пожала плечами:
- Предложила ему перекусить, а он встал там и замер. Может что-то не так?
Василий накинул стопор на плиту и деловито протопал к месту завтрака. Следовало и самому подкрепиться, раз каши хватило, да еще и чуток останется. Но не сел сразу на скамью, а высокопарно воскликнул:
- Наше божество заставило нас встать пораньше и заняться делами насущными, а тебя приказало накормить силой, если ты слаб или болен.
Подействовало. Отшельник обозначил приветственный поклон и покорно уселся за стол. Тотчас перед ним оказалась наполненная Даной миска с аппетитно пахнущей кашей. Но прежде чем есть, все равно спросил:
- А куда все остальные ваши воины подевались?
- Наше божество мне послало этой ночью сон, где рассказало как и где нам добыть мяса для нашего стола на ближайшую неделю.
- Его можно купить возле ворот в начале тракта…
- Может и так, но мы слушаемся только божественных указаний! - гнул свое Василий. - Поэтому мне приснились большие животные, живущие на вершинах по соседству и громкий голос: «Вот ваша еда! Отправляй за ними охотников!» Так что ничего не оставалось делать, как послать. Ну вот сам скажи, разве можно противиться гремящему в твоей голове голосу?