Ленни сдал меня.
— Это пустяк.
— Не похоже на гребаный пустяк. С этого момента тебя будут сопровождать в клуб и из него.
Я открыла рот, чтобы возразить, но он поднял руку. Все знали, что когда Смити поднимал руку, ты должен заткнуться.
— Хорошо, — сдалась я.
— Я так понимаю, раз ты пришла с Джоджо, твоя машина все еще не на ходу, — сказал он.
— Нет.
Он убрал мою сумочку и кардиган за стойку бара.
— Тогда кто-то из вышибал будет отвозить тебя домой. Я сам этим займусь.
Я кивнула, потому что он не выносил этот вопрос на обсуждение.
— Хорошо, — постановил Смити. — Приступай к работе.
Так я и сделала, и сразу поняла, что ночка будет не из приятных. Моя зона обслуживания включала в себя три столика перед сценой. Через два часа за этими столиками расселись парни праздновать мальчишник. Кому в голову пришло устраивать мальчишник во вторник, я не знала. Парни быстро напивались, и по тому, как они себя вели (подмигивали мне, называли «малышкой», толкали друг друга локтями и усмехались каждый раз, когда я была рядом), я поняла, что с ними будут проблемы. На самом деле, для вторника ночь была многолюдной. Все столики были заняты, в зале стояло несколько мужчин, а бар был набит в два ряда.
Сразу после полуночи моя зона превратилась из пьяной и глупой в пьяную и буйную, а я работала официанткой бара. Стойка официантки отделялась от остальной части бара двумя большими латунными перилами, которые шли по всей передней части бара и огибали заднюю. Я ждала заказ, и решила, что, хотя это были мои самые сексуальные шлюшьи туфли, я ненавидела их всем сердцем, потому что ноги убивали меня. Я устала как собака и с нетерпением ждала своих трех часов сна, когда Таня, еще одна официантка, скользнула рядом со мной.
Таня хотела танцевать у шеста. Она выглядела великолепно: копна темных волос, силиконовая грудь пятого размера и длинные ноги. Однажды она пробовала выйти на сцену, но оказалась ужасной танцовщицей; не только с двумя левыми ногами, но и без всякого чувства ритма, и когда она попыталась танцевать сексуально, ну, это невозможно описать, это просто выглядело неприглядно. Так плохо, что на нее с трудом можно было смотреть. Смити снял ее со сцены и выдал униформу. Это разбило ей сердце. Теперь она брала уроки сальсы в надежде попробовать еще раз.
— Я влюблена, — сообщила она мне.
— Правда? Здорово, — ответила я.
Она рассмеялась.
— Дурочка. Не по-настоящему. Больше похоже на вожделение. У моего столика сидит парень, таких здесь не часто увидишь.
Я оглянулась через плечо на ее зону, но вокруг толпились люди, и я не могла разглядеть ни один из ее столиков.
— Где он?
Толпа чуть сдвинулась, и я замерла, увидев сидящего в одиночестве Эдди, он вытянул перед собой ноги и скрестил их в лодыжках. Его руки были скрещены на груди. Перед ним стояла бутылка пива, лицо было безразличным, а глаза устремлены на сцену. Он смотрел на сцену так, как, я бы предположила, мог бы смотреть ситком, словно ему все равно.
— Срань господня! — прошипела я, отворачиваясь.
— И не говори! — согласилась Таня. — Разве он не секси?
Нет.
Нет, нет, нет, нет.
Этого не могло быть.
— Джет, ты в порядке? — спросила Таня.
Что мне делать?
Уйти я не могла, мне нужны были чаевые и зарплата за отработанные часы, а Смити сошел бы с ума.
Остаться я тоже не могла, потому что Эдди увидит меня в униформе «Смити», а об этом даже думать было невыносимо.
— Я его знаю, — сказал я Тане.
— Знаешь? Кто он?
— Облей его пивом, переверни на него стол. Сделай что угодно, но заставь уйти, — взмолилась я.
— От него жди беды? — спросила она, глядя в сторону столика Эдди.
— Не смотри! — рявкнула я, хватая ее за щеки и заставляя посмотреть на меня.
— Он причинил тебе боль или что-то в этом роде? — спросила она искаженным голосом из-за стиснутых моей хваткой щек, и я отпустила ее.
— Нет, он просто… я… черт!
Мне пришлось это сделать, я была в костюме шлюхи, и Эдди сидел в клубе. Так быстро, как только могла, я рассказала ей историю своей жизни, опуская подробности, но, по сути, рассказывая о моей проблеме с уверенностью, о моей влюбленности и о том, что происходило в последние несколько месяцев.
— Что с тобой не так? — удивилась Таня, уставившись на меня так, словно я сошла с ума. — Иди к нему, подруга.
— Ты не понимаешь.
— Нет, не понимаю, и я не буду обливать его пивом, хотя мне бы хотелось увидеть его в мокрой футболке. Ты потрясно смотришься в этом наряде, и тебе не стоит стыдиться. У тебя новая убийственная прическа, и он, очевидно, здесь, чтобы увидеть тебя, потому что ясно, что его не интересует то, что происходит на сцене. Так что он должен тебя увидеть.