Я опускаюсь ниже, осыпая мягкими поцелуями внутреннюю поверхность бедер, дразня ее. Она извивается подо мной, ее руки хватаются за скамью в предвкушении. Я нежно целую клитор, заставляя ее задыхаться. Затем я раздвигаю ее пальцами и проникаю внутрь, мой язык обводит мягкие складочки киски, пробуя на вкус, смакуя. — Черт, — задыхается она, в ее голосе звучит отчаянная мольба.
В ответ я сильнее прижимаю язык. Теперь она извивается подо мной, ее бедра двигаются в такт ритму моего языка.
И тут меня осеняет идея. Чертовски неправильная, учитывая символизм, но такая захватывающая. Я останавливаюсь, и Мэдисон разочарованно хмыкает.
— Что ты…
— Тихо, маленькая лань, — приказываю я, беря зажженную свечу с подставки для обета.
Она нахмуривает брови, когда видит это, но не спрашивает меня. Вместо этого она пристально смотрит на меня.
— Я хочу познакомить тебя с чем-то пьянящим, но ты сама решаешь, хочешь ли ты этого или нет.
Ее горло сжимается, когда она сглатывает.
— Что это?
— Восковая игра. — Я наклоняю голову. — Боль может сделать удовольствие намного больше, — объясняю я, и мой голос превращается в шепот. — Но ты должна доверять мне. Скажи мне остановиться, если это слишком, и я остановлюсь.
Она на мгновение замолкает, прикусив нижнюю губу в раздумье. Она даже не представляет, что делает со мной, когда кусает свои красивые вишневые губы. Я вижу, как в ее голове крутятся шестеренки, пока она раздумывает. После того, как мне кажется, что прошла целая вечность, она кивает.
— Хорошо, давай сделаем это.
Я ухмыляюсь в ответ на ее согласие.
— Хорошая девочка. Переверни запястье. Сначала я проверю температуру на нем.
Она делает то, что ей говорят, без труда вживаясь в роль идеальной покорности. Я медленно наливаю воск на тыльную сторону ее запястья, и она тихонько задыхается, ее глаза расширяются.
— Слишком горячо? — спрашиваю я.
Она качает головой.
— Нет, просто…
— Приятно? — спрашиваю я.
Мэдисон выглядит пристыженной, ее щеки краснеют.
— Да, — вздыхает она.
Совершенство.
Это единственное слово, которым можно описать стоящую передо мной красавицу.
— Ложись на скамью, — требую я.
Ее соски становятся твердыми пиками, когда она делает то, что ей говорят.
— Помни, скажи мне остановиться, и я остановлюсь.
Она кивает в ответ.
Я держу свечу над ее обнаженным телом, мерцающий свет отбрасывает пляшущие тени на ее кожу. Медленно наклоняю ее, и горячий воск капает на нее.
Она задыхается, ее тело выгибается от этого ощущения.
— Слишком много? — спрашиваю я, готовый остановиться, но она качает головой.
— Нет, продолжай, — настаивает она, ее голос дрожит. Ее доверие ко мне опьяняет. Я продолжаю, каждая капля воска обостряет ее чувства, погружая нас все дальше в мир запретного удовольствия в святилище церкви. Я знаю, насколько это хуево, но не могу найти в себе силы наплевать.
Другой рукой я поглаживаю ее клитор, капая воском от свечи на ее живот и спускаясь ниже.
— О Боже! — вскрикивает она.
Я усмехаюсь с иронией на ее мольбы, учитывая, где мы находимся.
Ее реакция подстегивает мое желание. Вид того, как она извивается под моими прикосновениями с воском по всему ее прекрасному телу, и звук ее криков, отдающийся эхом в церкви, — все это слишком.
Я опускаю свечу, давая воску застыть на ее коже. Наклонившись, я сменил пальцы на рот, пробуя на вкус ее возбуждение.
— О, Данте! — стонет она, вцепившись руками в деревянное сиденье церковной скамьи с такой силой, что, кажется, она может расколоть его.
Я смотрю на нее, наши глаза встречаются.
— Ты прекрасна в таком виде, малышка. Грешная и совершенная. Хочешь большего? — спрашиваю я, держа контроль в своих руках.
Она на мгновение задумывается, ее грудь быстро поднимается и опускается от тяжелого дыхания. Затем, с огнем в глазах, она кивает.
— Да. Еще.
Пока я продолжаю исследовать ее, наслаждаясь реакцией и доверием, которое она мне оказала, мы теряемся в нашем грешном святилище, старые стены церкви становятся свидетелями наших плотских актов разврата.
Я чувствую, как нарастает ее кульминация, и удваиваю свои усилия, сосредоточившись только на том, чтобы довести ее до края. И когда она, наконец, содрогается подо мной, я продолжаю, облизывая и пробуя на вкус, как одержимый мужчина.
— Ты нужен мне внутри, — шепчет она, потянувшись к моему члену, который твердеет под одеждой.