С графа Индариса можно было просить и больше — на мужике лица не было. Оказывается, гонец слово в слово передал ответ Героини Кватча в присутствии сына его сиятельства, и самоуверенный придурок решил, будто его детский Орден Колючки сам справится там, где как-то управляется шайка мародёров. Команда Ингрид буквально на день с ним разминулась, и граф, не находивший себе места от беспокойства, то ли взмолился, то ли потребовал, чтобы леди Фросткрег немедленно, вот прямо сию же минуту отправилась вызволять его единственного наследника. Деньги? Да, конечно. И стражи возьмите два десятка… или даже три… нет, хватит двух. Но чтобы Фарвил, живой или мёртвый, был возвращён домой!
Ну… надо было в самом деле требовать больше. По тысяче на каждого хотя бы. Потому что этот заносчивый самовлюблённый идиот, даже растеряв всех своих сопливых рыцарей, всё равно не мог допустить, чтобы Врата в его городе закрыл кто-то другой. Он сам должен это сделать, а не какая-то Алебарда, с которой вполне достаточно славы Героини Кватча! Ингрид плюнула и позволила придурку самому вытащить сигильский камень — в Чейдинал они приехали явно не в последний раз, и ссориться с наследником графа было не самой благоразумной идеей.
— В Анвил не поеду, — мрачно сказала Эарана, смазывая ожог на лице и на шее какой-то жирной вонючей дрянью. — И в Скинграде пусть сами как-то справляются. Пусть хоть с ног до головы золотом осыплют. И вообще, надо же узнать, что там Мартин выяснил про последний предмет для ритуала… Кстати, ворюга, как тебе Мёртвые Земли? Миленько, правда? Не хочешь ещё разок прогуляться?
Марик пожал плечами:
— Я думал, будет хуже.
— А за то, что не было хуже, скажи спасибо помощнику капитана стражи, — хмыкнула Ингрид. — Как его? Гаррет?
— Гаррус, — поправила Эарана. — Очень милый мальчик, кстати.
— У тебя все мальчики.
— Да нет, — усмехнулась эльфийка. — Синдерион вполне взрослый мужчина. И Калиндил тоже.
— Орелинви-то тебя не слышит, — фыркнула Ингрид. — Ладно, пошутили и хватит. Надо ехать в Бруму, и срочно. Душа у меня не спокойна. Долечимся по дороге, потерпите уж как-нибудь. Чувство такое поганое, будто уже опаздываем.
— Скажи опять, жопой чуешь, — ехидно влез Маглир.
— Ею самой, ушастенький. Прямо так и свербит: надо ехать, надо ехать…
— Значит, действительно надо, — мрачно заметил Марик. — Если бы я, идиот, свои окорока послушал, глядишь, Ригмор с Фестом остались бы живы.
— А ты уверен, что если бы Умбакано пообещал поделить на них твою долю, они бы отказались?
Бретон хмуро глянул на альтмершу.
— Не знаю, — буркнул он. — Как я могу быть в ком-то уверен? В себе-то бы…
Граф Индарис приказал дать им сменных лошадей, чтобы быстрее добраться до Брумы, и отправил с ними двоих стражников, чтобы лошадей этих потом вернуть в Чейдинал.
— Ну да, — проворчал Маглир, — подарить пять здешних вороных — на это никакой благодарности за спасение наследника не хватит. Только доехать.
Стражники притворились, будто бурчания этого не слышали. Графёныша в городе вообще не особо жаловали, а уж стражникам его Орден Колючки был как та самая колючка в штанах.
В Бруме месяц Второго Зерна таковым был только по названию. По обе стороны дороги тут и там ещё вовсю лежали клочья грязного снега, неохотно тающего под ледяным дождём. Сорняки на более или менее солнечных местах уже начинали зеленеть, но ни о каком зерне, даже первом, ещё и речи не шло. А ледяные шапки на пиках не таяли вообще, и от одного их вида мужики из Чейдинала зябко ёжились и наверняка благодарили про себя богов, что не служат в таком неприютном месте.
А на вечном этом льду плясали багровые отсветы, и дурные предчувствия Ингрид взвыли стаей снежных волков. Дорога вскарабкалась на крутой склон, вильнула, Ингрид огляделась и длинно, проникновенно выругалась: над мёрзлыми камнями и островками серого снега горели аж три огненных кольца.
— Ну, блядь, это что ж здесь творится? — обалдело спросил один из чейдинальцев. — Трое Врат сразу — это как?
— Это, вне всякого сомнения, готовится что-то эпичное, — сквозь зубы сказала Эарана, подгоняя лошадь.
— А народу-то нагнали, — пробормотал Маглир. — Неужели думают справиться?
— А что, лучше по подвалам попрятаться и надеяться отсидеться? — возмутилась Мазога. — Врага надо встречать лицом к лицу!
Народу на сравнительно ровной площадке напротив пока ещё безжизненных, только грозно гудящих Врат и правда хватало: стража, егеря Имперского Легиона, ополченцы, наёмники вроде бы — судя по разномастной экипировке, маги тоже… эх, бестолочи, в мантиях своих! Неужели никто не мог заставить их надеть хоть кожаную броню? Или мантии зачарованы? Так ты побегай в этих долгополых платьицах по раскисшему снегу!
А ещё чуть в стороне стояли Клинки, и двое из них неотступно следовали за типом, облачённым в Драконью броню Тайбера Септима. Огненные сполохи порталов метались по начищенным пластинам, и от этого казалось, что она сама по себе горит драконьим огнём.
— Мартин? — недоверчиво спросила Эарана, и Ингрид поняла, что да, Мартин, он самый. Не стал отсиживаться за каменной стеной храма, а возглавил оборону города. Ну, по крайней мере, держал речь перед боем.
— Да что ж ты делаешь, придурок несчастный?! — возопила Ингрид, пуская усталого мерина в галоп. Тот галопом бежать не хотел, но Ингрид в кои-то веки не было жалко скотину. — Убьют же его здесь, и тогда всё… кто Драконьи Огни зажигать станет?!
—… С нами Девять богов! — голос бывшего священника, звучный и проникновенный, разносился далеко, и каждое слово слышно было так отчётливо, словно Мартин читал проповедь в часовне. — А ещё с нами Героиня Кватча и её отважные спутники! — Это он, расхаживая перед строем, повернулся и увидел всадников. Как уж он опознал Ингрид — Исмир ведает. По алебарде за спиной, что ли? Но от этих слов толпа взревела, и Ингрид ушам не поверила: половина нестройно вопила: «Леди Фросткрег! Леди Фросткрег!» — вторая, видимо, нордская: «Алебарда» и «Исмир». Или «Алебарда Исмира», скамп их разберёт.
— Да уж, дорогая, — сказала Эарана слегка злорадно, — поняла теперь, кто ты?
— Блядь, — ответила Ингрид тоскливо. — Блядь-блядь-блядь… Ну, что за придурки, а?
Она спешилась, сунула кому-то в руки поводья и, изо всех сил распрямляя скрюченные после седла ноги, подошла к Мартину. Руки у неё так и чесались хорошенько врезать ему, но он обнял её, похлопал по эбонитовой спине и негромко сказал:
— А я думал, такое только в романах бывает. Как ты вовремя! Точно нарочно подгадывала.
— А я тут, оказывается, не то дочь Исмира, не то ему надоело мужиками являться и он решил бабой побегать, — злобно сказала она.
— Знаешь, дурища моя бесценная, хоть я и был служителем Акатоша, но я всей душой за то, чтобы так оно и было, — очень серьёзно сказал Мартин. — Враг вот-вот откроет Великие Врата, и если мы его не остановим, Брума повторит судьбу Кватча. Я удивляюсь, почему до сих пор никого…
— Накаркал! — выдохнула Ингрид, потому что порталы задрожали, замерцали, выплюнули целую орду разнообразных тварей и начали сливаться в одно совсем уж огромное кольцо. Она развернулась к попятившейся, ломающей строй толпе, потрясла алебардой и заорала: — Эй, вы! Слушайте меня! Я войду в эти грёбаные Врата, будь они хоть до Массера высотой, и закрою их, или я не Ингрид Алебарда! А вы защищайте Мартина Септима, потому что пока он жив, есть ещё надежда отстоять Тамриэль! Бейте уродов! Иначе я вернусь и сама надеру вам жопы! За Септимов!
И увязая в мокром грязном снегу, побежала к пылающим Вратам.
— Станешь настоящей леди Фросткрег, — крикнул ей в ухо догнавший её Марик, — найми барда.
— Зачем? — обалдело спросила она и чуть не пропустила огненный шар от скампа.
— Чтобы учил тебя говорить грамотно и красиво, дурища нордская! — ответил Марик, и Ингрид на бегу подробно объяснила ему, кто была его матушка и от кого его родила: нашёл время острить!