— Два.
Ингрид подобралась, наметив себе место ровненько посередине между этими клыками.
— Три!
Огромный огненный шар, вспыхнув, почти ослепил её, но она рванулась вперёд, в это полыхание, группируясь в полёте, чтобы упасть непонятно куда и ничего себе при этом всерьёз не повредить. Но что-то сильно толкнуло её в спину, и она пропахала носом землю — спасибо густой и мягкой траве, не сломав и даже не разбив его.
— Ты идиот! — взвизгнула Эарана, размазывая кровь по лицу. Ей повезло меньше, и она приложилась носом об плечевую эбонитовую пластину Ингрид. — Ты понимаешь, что ты наделал?
— Ага, — сказал Марик, вывернув голову до упора, чтобы рассмотреть свой зад. — Блядь! И кираса, и штаны, и подштанники — всё как срезано…
— Ну-ка повернись, — потребовала Ингрид и, не сдержавшись, заржала, хоть и место, и повод были не очень-то подходящими: словно огромным и очень острым ножом кто-то стесал немыслимо-ровный кусок всего, что, видимо, оставалось за схлопнувшимся порталом. — Классная задница, Клод! Так и будешь ею светить?
— Задница! — злобно сказала Эарана, вспомнив наконец про носовой платок и про фляжку с водой. — Ты не о жопе его беспокойся, а том, как Мартин потратился, пытаясь удержать портал ещё хоть пару мгновений, чтобы этого идиота пополам не разрезало! В обмороке сейчас твой принц валяется, и это в лучшем случае.
— А Мазога наверняка следом прыгнула, — хмыкнула Ингрид. — Свалилась на ту сторону площадки и разревелась от обиды. Ладно, Эарана, что сделано, то сделано. Клод, у меня рубашка сменная есть, возьми, рукава вокруг пояса завяжи, что ли.
Пока он устраивал из рубашки фартучек, надетый задом наперёд, а Эарана останавливала кровь из разбитого носа, Ингрид огляделась.
— Да, — протянула она. — Как ты, Эарана, говоришь, миленько. Травка зеленеет, небо голубенькое, цветочки цветут, вы с Клодом грызётесь — и правда рай. О, кланфиры бегают — вместо белых барашков, что ли? Шутник этот Манкар, я погляжу.
— Где кланфиры? — гнусаво спросила Эарана, тут же принимая боевую стойку.
— Далеко ещё, нас то ли не чуют, то ли не видят.
— Мы почти не двигаемся, а они, как всякие хищники, плохо видят неподвижные предметы. Внимания не обращают.
Ингрид только хмыкнула. Про хищников она и сама много всякого интересного знала, но спорить с эльфой не хотелось. С этим и Марик прекрасно справлялся.
Идти по мягкой травке было приятно, но по белым плитам дороги — гораздо быстрее. Несколько раз они видели, как от кланфиров с воплями удирают какие-то полуголые типы произвольного пола, а раза три или четыре кланфиры напали на чужаков и были, кажется, очень удивлены, получив жёсткий отпор. Ну, насколько эти ящерицы умели удивляться.
— Занятные у Каморана представления о посмертной награде для верных последователей, — заметила Эарана, глядя, как очередной кланфир раздирает зубами и когтями не успевшего сбежать человека. Или эльфа — с дороги трудно было разобрать.
— Может, это чтобы им не скучно было? — предположила Ингрид. — Тут, конечно, красиво и всё такое, но я бы уже через неделю взвыла с тоски — заняться-то нечем. Вообще нечем. А тут в салочки играешь целыми днями. Хотя я бы предпочла всё-таки Совнгард: выпьешь, закусишь, морду кому-нибудь набьёшь, выпьешь с ним мировую… Вот это рай, это я понимаю.
— Да уж, не Дальние Берега, — усмехнулся Марик.
— Дальние Берега?
— Редгардский рай. В какой-то легенде говорится, будто король Эмерик попал туда после смерти, хоть и был бретоном.
— А ваш-то чем ему был нехорош?
— Ну, попадёшь на Дальние Берега — спроси.
— Разве что с Баурусом за компанию.
— Мы пока ещё вроде бы живы, — недовольно сказала Эарана.
— Ага. Но это легко исправить.
Дорога из белых плит, бегущая среди цветущего луга, раздвоилась. При этом левая ветка уходила наверх, на вершину холма, к какому-то лёгкому строеньицу вроде беседки из белого камня, а правая упиралась в горный склон.
— Опять пещера, что ли? — прищурилась Ингрид, вглядываясь в темнеющий провал. — Не люблю я их.
— А кто любит, кроме гоблинов? — Эарана пожала плечиками и, даже не договорив, шарахнула своими Пальцами Горы в рогатое страшилище, которое стерегло вход. Дремору сбило с ног, он попытался вскочить и даже за меч было схватился, но Эарана просто добавила ещё.
— И всё? — удивилась она. — Стоял здесь один-одинёшенек рогатый мудак, и больше никого?
— А кого ему тут бояться? — возразил Марик. — Удивительно, что он-то здесь стоял.
Вход в пещеру был перекрыт металлической дверью, и поддаваться она не желала. Ингрид от души пнула её и пошла обыскивать труп: похоже, рогатый мудак не охранял вход, а был привратником, отпирающим двери для… избранных? Ключа при нём однако никакого не было, зато была целая связка наручей. Ингрид почесала в затылке, отцепила от связки пару и надела. Наручи вспыхнули красноватым светом, и дверь легко открылась. Но вот пройти сумела только Ингрид, а когда дверь захлопнулась за нею, обратно выйти уже не удалось.
Она напряжённо огляделась, но пещера была самой обычной, только что затопленной, и кто по колено, а кто и по пояс в воде, по ней бродили такие же полуголые типы, как и по лугу с кланфирами. Да, у Манкара Каморана определённо были странные представления о рае. Ингрид опять лягнула дверь, та открылась, но лишь для того, чтобы впустить Эарану, а следом и Марика.
— Назад никак, — предупредила Ингрид.
Марик пожал плечами. У него это выходило куда внушительнее, чем у Эараны.
— А какой нам смысл идти назад? Идём вперёд.
И они пошли. Затопленная часть скоро кончилась, они выбрались на место повыше. Очень хотелось разуться и вылить воду из сапог, но впереди разгоралось знакомое красноватое свечение, и умнее, наверное, было идти промокшими. Откуда-то из-за поворота выскочил скамп, заверещал, кинул в чужаков огненным шаром, но молнией его отшвырнуло и шмякнуло об каменную стену так, что одним только этим ударом должно было вышибить дух. Извилистый коридор вывел их в следующую пещеру с лавовым разломом посередине. Над ним висели клетки с запертыми в них пленниками, и клетки эти по очереди окунались в лаву. От воплей, гулко раздававшихся под каменными сводами, звенело в ушах, и Ингрид опять подивилась тому, какой смысл Каморан вкладывает в слово «рай». Купаться в лаве — это даже не в салочки с кланфирами играть… А вот и они, кстати. Два… нет, три — по одному на каждого. Если, конечно, успеют добежать, а то вон как у Эараны ноздри раздуваются, Мазоге на зависть.
А за каменным мостом через лаву им навстречу бросился тип в знакомом до боли красном балахоне Мифического Рассвета. Руки он сразу вскинул, сдаваясь, и Ингрид с огромной неохотой отвела острие алебарды, которую так и хотелось воткнуть ему в брюхо.
— Стойте! — крикнул он. — Вы… вы живые, да? Вы нашли способ попасть сюда — вы хотите убить Каморана?
— Пшёл вон, позор альтмерской расы, — прошипела Эараны. — С дороги!
— Но вам не выйти из Запретного Грота без моей помощи, — эльф переводил взгляд с Ингрид на Эарану, с неё — на Марика, но даже бретон поглядывал на него с брезгливой неприязнью, а альтмерша и норда вообще не желали тратить на него время. — Я сниму с вас наручи избранных, если вы пообещаете мне убить его. Я поверил ему, я пошёл за ним, я участвовал в кватчской битве — и теперь я вижу, чем всё это обернулось.
— Ага, и теперь ты раскаиваешься, — злобно сказала Ингрид. — Исчезни с глаз моих, не то я за себя не ручаюсь.
— Хорошо, — кивнул он. — Вы мне не верите, и я не могу вас в этом винить. Я встречу вас у выхода, чтобы всё-таки снять наручи. Берегитесь, сюда идут. Ортэ со своими подручными, они очень опасны…
— Да мы вроде тоже не барашки, если уж добрались сюда.
С надсмотрщиками, или кем уж они тут были, в самом деле пришлось повозиться, а потом залечивать Эаране длинный, но хвала Исмиру чистый, без ядов и проклятий, порез. Драться пришлось и дальше по дороге, но особенно досаждал Ингрид голос, возникший вдруг в её голове.