— Слышите? — спросила она. — Мужик какой-то нудит и нудит.
Марик с Эараной переглянулись и дружно покачали головами.
— О чём? — очень осторожно и ласково спросила эльфа.
— Про даэдра и богов, про зарю над обновлённым Тамриэлем, про то, что в моих шагах слышна поступь новой эры, — дотошно перечислила Ингрид. — Думаешь, это мне так щитом по башке прилетело?
— Думаю, это Каморан с тобой общается, — поразмыслив, сказала Эарана.
— Только со мной?
— Ну, мы, видимо, недостойны такой чести. Это же ты испортила ему всю игру в Кватче, да ещё последнего Септима из-под носа увела. Вот он и старается сбить тебе настрой перед поединком.
— Тогда ему стоило бы заткнуться, потому что пока он зудит у меня над ухом, мне особенно сильно хочется его прибить.
Выйти из грота они и правда не смогли бы. Пришлось нехотя соглашаться на помощь альтмера, которому никто из троих не верил ни на грош. Дорога снова побежала через цветущий сад и вывела путников к небольшому дворцу. У входа стояли двое со смутно знакомыми мордами, и девица заносчиво спросила:
— Что, не ожидали увидеть нас здесь? Вы и представления не имеете о том, какими силами способен управлять наш отец.
— Кто это? — негромко спросил Марик.
— Вон тот, — Ингрид невоспитанно ткнула пальцем в младшего Каморана, — Равен, сынок здешнего шутника. Ему я свернула шею в канализации. А вон та девица — его дочь Рума, её Эарана прибила. Молнией, наверное, да?
— Как видишь, мы здесь, — надменно отозвалась Рума.
— Души ваши здесь, — хмыкнула Ингрид. — А тушки давно крысы обглодали. Я-то в Нирн вернусь, а вы?
Обоих перекосило (видимо, она угадала, и с возвращением у обоих были проблемы), но Равен наконец изволил вмешаться в разговор.
— Вы тоже не вернётесь. Хватит болтать, идёмте. Отец ждёт.
Прямо напротив входа на небольшом возвышении располагался трон, на котором сидел, на взгляд Ингрид, вполне себе чистокровный, несмотря на валенвудскую фамилию, альтмер в дорогущей синей мантии. На груди у него горел драконьим огнём Амулет Королей, и Ингрид уже готовилась сказать что-нибудь ехидное о том, что чужое брать нехорошо. Но Марик неожиданно грубо отпихнул её и двинулся к трону, на ходу расстёгивая пояс с ножнами. Каморан встал, нахмурившись и крепко взявшись за посох, но бретон опустился на колени и положил свой меч к его ногам.
— Господин, — сказал он, не поднимая головы, — я входил во Врата Чейдинала, я входил в Великие Врата Брумы, я прошёл сквозь твой Рай — и я потрясён. — Он вскинул голову и выдержал эффектную паузу, благо у Ингрид и Эараны языки разом отнялись от такой подлости. — Я и представить не мог, что смертный способен на такое. Или ты… бог?
— Возможно, я им стану, — снисходительно, но, в общем, благосклонно глядя на Марика, молвил Каморан. — Чем я хуже Тайбера Септима?
Он обозначил уголками губ улыбку, его дети вежливо посмеялись, а бретон пренебрежительно спросил:
— Этот тупой неотёсанный норд? Да какой из него бог! Кому угодно можно поставить алтарь и разбивать лоб перед ним, но где его деяния, достойные бога? Позволь мне служить тебе, господин, потому что только в тебе я вижу того, кто достоин и службы, и поклонения!
Каморан чуть склонил голову набок, помедлил и протянул ему руку. Марик поспешно схватил её и прижался к ней губами. Ингрид завела руку за спину, но Рума нацелила на неё свой посох:
— Стой смирно, жалкая тварь, и может быть, отец дарует тебе лёгкую смерть. Если хорошенько попросишь. Тебя тоже касается, неполноценная…
— Я — неполноценная, да, — ядовито улыбнулась Эарана, нехорошо посматривая на Равена. — А что делаете вы так далеко от Саммерсета? Там не поняли вашего желания зваться фамилией недомерков?
Сдавленный болезненный возглас заставил всех, бросив препирательства, повернуться к трону. А на него заваливался Манкар Каморан, выронив посох и прижимая руки к кровавому пятну на животе. Клод Марик меж тем деловито сдёрнул с его шеи шнурок с амулетом и одним прыжком махнул к своим спутницам.
— Молодцы девчонки! — похвалил он, торопливо накрывая всех троих щитом, потому что с потолка посыпалась сперва известь, а там и мелкие для начала камушки начали осыпаться. — Я и не надеялся, что вы так ловко подыграете. Ходу отсюда, пока потолок не рухнул!
— У тебя нож был в рукаве?
— Конечно, — удивился он дурацкому вопросу. — А вы с ним и его детками собирались честно сразиться, что ли?
Они бежали к выходу, камни уже вовсю барабанили по щиту, но с каждым шагом мир как будто выцветал, таял.
— Но до чего ж он падок на лесть и доверчив, боги мои! — проорал Марик сквозь тучу белёсой пыли. — Ручку ему поцеловали, он тут же уши и развесил. А туда же, править миром собрался!
Они вывалились наружу, но это был уже не райский сад, а Зал Славы Клинков, а по нему, точно дикие звери по клетке, метались Мазога и Маглир. Лишь Клинки на своих постах стояли неподвижно, но когда троица, опять повалившаяся на карачки, поднялась и Марик вскинул руку с зажатым в ней Амулетом, заорали и ответно затрясли оружием все. И Клинки, кажется, даже громче, чем охотники за сокровищами.
========== Имперский город, или Покончить с Кризисом Обливиона ==========
— Ваше высочество! — негодующе сказал Джоффри. — Леди Фросткрег, вот уж от вас не ожидал!
— Идите на хер, грандмастер! — вызверилась Ингрид, садясь в постели и даже в мыслях не имея прикрываться одеялом. — Мартину человеческой жизни осталось — до столицы доехать. А там вы на него хором насядете. Жену ему нужную подберёте, любовниц правильных будете подкладывать, на каждом шагу будете зудеть, что говорить, кому улыбаться, мимо кого проходить с пустыми глазами… Будет он вам племенным жеребцом для династии Септимов, ну и указы станет подписывать, в которых сам мало что понимает. Не так, что ли? Ну, так и дайте ему на прощание человеком побыть, а не императором!
— Ингрид! — простонал Мартин за её спиной. — Всё это можно было сказать вежливо и спокойно.
— Да сейчас же! Господин грандмастер, как я погляжу, лучше всего именно матюки понимает.
— Нет, — сказал Джоффри неожиданно спокойно и даже доброжелательно. — Я прошу прощения, ваше высочество. Я… уже немолод и кое-какие вещи… начинаю забывать. Разумеется, у вас есть потребности, и леди Фросткрег — более чем достойная дама.
— И даже иногда местами благоразумная, — проворчала она, вставая и накидывая всё ту же синюю распашню. — Это до столицы, грандмастер. Во дворце я буду помнить своё место и слова лишнего его высочеству не скажу.
— Очень на это надеюсь, — вздохнул он. — И надеюсь, что вы действительно будете благоразумны.
Она подняла с пола и показала ему пустой флакончик. Джоффри просветлел лицом и, ещё раз извинившись, вышел. Ингрид хмыкнула: наивный! После того, как Мартин надел амулет, она сразу поняла, что дорога в Имперский город — её последний шанс. Мартин перед её напором растерялся, да и лет ему, как ни крути, было поменьше, чем Джоффри, и пропадать дни и ночи в библиотеке больше не было нужды… Словом, потребности у него имелись, и ещё какие — за весь прошедший почти год, а то и больше (ну, вдруг он священником был примерным и с прихожанками ни-ни?) Про зелье оба и думать забыли, но Ингрид припомнив прочитанные книги о Барензии, решила подстраховаться и вылила купленное для неё Эараной зелье в ночной горшок — пусть главный тюремщик его высочества видит, что надлежащие меры приняты.
Так и ехали. Мартин дороʼгой был задумчив и молчалив, но зато ночами исступлённо, лихорадочно-ласков. Ингрид не обманывалась: не был он влюблён в неё. Просто она хотела быть с ним не ради его титула, а ради него самого, поэтому он и торопился ухватить хоть немного искренних чувств напоследок. Дальше его ждала роскошная тюрьма пожизненно, где каждый его шаг будет расписан другими людьми, которые, разумеется, лучше знают, каким быть императору. «Я тебе так завидую», — тоскливо сказал он Ингрид. «Чему там завидовать, — отмахнулась она. — Сам видел и слышал: я теперь то ли Алебарда Исмира, то ли Исмирова дочка по прозванию Алебарда, и хрен знает, что хуже. Ни напиться в кабаке, ни подраться. Придётся замок Фросткрег строить, чтобы никого лишнего не убить».