Виталию Полянскому 27 лет. Через час он закончит с
формальностями, еще через час приедет домой, упадет на кровать.
Вечером проснется с чугунной головой, пара часов в интернете
узнать новости, излить душу на своей странице. Полянский
терпеть не мог название «блогер» - вроде как работу работает
интернет-боец, со всемирным злом борется, не слезая с кресла.
Взять бы оружие в руки и вырезать черную опухоль. Только где
возьмешь? А дальше: хирург-камикадзе? Не больно много
сторонников набирается. И все же Полянский пишет в своем
жестком журнале правду. Даже если только читают специально
обученные люди, все-таки они русские! Они тоже болеют, на всех
не хватит спецбольниц.
Утром на работу. На следующий день снова дежурство в
приемном покое. Снова избавлять от страданий неблагодарных
инородцев, спасать алкоголиков и наркоманов, терпеть их
выходки, совмещать работу доктора и санитара, иногда охранника
и вышибалы.
Полянский среднего роста, правильная фигура – в меру
широкие плечи, узкий таз, сухощавые конечности - позволяла
казаться выше. Преждевременные морщины четко обозначили
носогубный треугольник. Тонкие складки на узком лице не
результат улыбок. Медсестры забыли ровный ряд зубов и теплый
взгляд серых глаз.
Полянский все чаще задумывался в ошибочности избранного
пути. Учебу в мединституте стимулировала не только
престижность профессии, приятное корпоративное окружение. До
недавнего времени сохранялось романтическое желание помогать
людям. Людям, а не обезьянам. Человеку, а не дегенерату. Азиатов
стало на порядок больше, но не это самое страшное. Они стали
наглыми, откровенно хамили и врачам и русским больным. Среди
русских больными можно было назвать немногих, большинство
уложили в койки собственные пороки. Алкоголики и наркоманы
остатками мозга искренне считали, что им обязаны помочь, 52
поставить на ноги, избавить от боли. Жизнь – сплошное
удовольствие. Те же остатки верили в силу своего тела. Все чаще
сыпались угрозы, случались случаи нападения на врачей, отказавших в обезболивании. Препараты, занесенные в список «Б», хранились в комнате, наподобие оружейной, в подвальном
помещении за железной дверью с сейфовыми замками. Некоторое
время назад Полянский решил приобрести травматическое оружие, но оформление разрешения затягивалось, оружейные магазины
сверкали пустыми прилавками. Пока доктор вшил в пояс
скальпель. На всякий случай.
Женский крик в коридоре превратился в истерику. Полянский
распахнул дверь. В приемном покое обдолбанный азиат прижимал
к стене медсестру. Девушка держала в руках пробирки с забором
крови. «Больной», судя по перевязанному поясничному отделу, -
участник поножовщины, грязной рукой сжимал грудь, оставляя
следы на белом халате. Тонкие ноздри раздулись, жесткие складки
прорезались к углам рта. Полянский снарядом среднего калибра
полетел к наглецу. Жилистый кулак врезался в повязку под
тампоном. Бинт темнеет от крови, азиат оглядывается, не понимая
в чем дело. Зрачки расширяются от боли, узкие глаза округляются:
- Ты что делаиш? – Жуткий акцент не скрывает удивление.
Азиат присел, карие глаза переполнились злобой. После
бессонной ночи в голове мало эмоций, если быть точным – одна.
Совсем для врача не подходящая по отношению к больному. Боль
сняла покрывало наркоза, больной почувствовал животную
ненависть. Инстинкт самосохранения подсказал сидеть тихо.
Виталий постарался скрыть дрожь, проводил сестру в
лабораторию. Обратно доктор шел мимо притихшего ряда
занемогших гастарбайтеров, темные глаза угрюмо провожали
широкую спину.
- Эй, ты, доктор! Иди сюда! – В спину воткнулись гортанные
звуки.
Полянский обернулся, серые глаза наткнулись на черные злые
бусины.
В дверях приемного покоя, как волки в овчарне, крутили
головами трое кавказцев. Коренастые, широкоплечие. Мощное
53
туловище на коротких ногах с длинными руками. Небритые, в
черной одежде – все как положено. Двое молодых с шапкой
черной волос одеты в дорогую, но мешковатую одежду. Постарше
выглядел цивилизованнее, молча оценивал обстановку.
- Сюда иди, я сказал! – Молодой чечен шагнул вперед. Его
придержал цивилизованный спутник, подошел к доктору. Больные