Мэтт застыл. Он еще никому не рассказал о случившемся с Жасмин. Слишком много происходило для него, чтобы испытывать желание выносить на обсуждение свою личную жизнь, и он не был уверен, что он готов говорить об этом. «Мы расстались», сказал он, его голос звучал так же грубо и несчастно, как он себя чувствовал.
«О, нет», вздохнула Елена. «Что произошло?» Ее лицо потемнело, когда она ответила на вопрос за него. «Это потому, что она наконец-то узнала всю правду обо всем, не так ли?»
«Да,» тихо сказал Мэтт. «Она не хотела, чтобы всё это было частью ее жизни.»
«Я не виню ее.» Елена поморщилась. Она склонила голову и рассеянно откинула еще несколько рубашек. «Это ужасно. Помнишь, как ты чувствовал себя, когда узнал, что все это — вампиры, охотники и жуткие монстры в темноте — реально? «Она вопросительно посмотрела на Мэтта. «Если бы ты мог вернуть все это снова, вернуться к тому, как все было раньше, ты бы сделал это?»
Мэтт вздрогнул. Мы могли бы начать все заново, он бы снова услышал голос Жасмин, вспоминая, какими широкими и умоляющими были ее прекрасные глаза, и как они потемнели при разочаровании.
«Я никогда не смог бы оставить вас, ребята, в опасности», сказал он Елене, и это было правдой.
Елена посмотрела на это. «Я знаю это», сказала она, ее рот скривился в грустной улыбке. «Но иногда я беспокоюсь о тебе.» Она вытащила еще две рубашки с вешалки и сунула их ему в руки. «Примерь сначала синюю и покажи мне.»
В раздевалке, Мэтт тщательно застегнул синюю рубашку и пригладил ее. Елена не должна беспокоиться обо мне, подумал он. Но как он смог бы когда-нибудь отвернуться от своих друзей? Это бы шло вразрез со всем, во что он верил.
«Великолепно!», сказала Елена, когда он вышел в новой рубашке. Ее голос был веселый, но ее улыбка выглядела наклеенной, слишком широкая и зубастая.
«Как насчет тебя и Стефана?» осторожно спросил Мэтт. «Сегодня вы двое казались…» Раздраженными.»… не в ладах.»
Улыбка Елены спала. «Он с Джеком пытаются разыскать Тринити», сказала она, ее голос был ровным. «Они спросили, могу ли я проследить ее ауру, но я отказалась.
Нет, если они не собираются пытаться спасти ее прежде чем убить Соломона». Она издала долгий, разочарованный вздох. «Стефан просто не послушает. Он думает, что защищает меня, но я не беспомощна».
«Я знаю», мягко сказал Мэтт. «Еще до того, как ты стала Стражником, ты была довольно упрямой.» Елена наградила его более искренней улыбкой, и он пошел снова переодевать рубашку.
Когда он вышел, она накручивала прядь своих шелковистых светлых волос вокруг пальца, ее лицо было задумчивым. Передавая вешалку с рубашками, она сказала: «Разве Стефан не видит, что существует мир помимо меня?»
Мэтт не мог сдержать поток смеха, который поднялся к горлу при этом. «Прости,» сказал он в ответ на недовольный взгляд Елены, «но когда мы были в школе, это последнее, что ты бы сказала.»
Елена посмеялась немного над этим для приличия. «Я не так уж плоха», ответила она, защищаясь.
«Ну, ты мне всегда нравилась.» Мэтт пожал плечами. Она ему больше, чем нравилась — красивая, эгоистичная, решительная Елена. Она по-прежнему нравилась ему сейчас, но где-то по пути, он, наконец, перестал ее любить.
«Я изменилась», сказала Елена. «Как и все мы. Мы выросли. Я горжусь тем, кем я стала сейчас». Она нахмурилась, упрямо выпячивая подбородок. «И я не могу позволить Джеку и Стефану убить Тринити, даже не попытавшись ее спасти.»
«Я знаю, и я помогу, если смогу». Мэтт колебался, не уверенный, говорить ли остальную часть того, о чем он подумал, и Елена вопросительно приподняла бровь. «Просто…»
Он не знал, какие слова подобрать. «Только не отказывайся от Стефана, ладно? Вы любите друг друга, и это… трудно потерять. Мне не нравится, когда вы боретесь. «Он снова подумал о глазах Жасмин, когда она попрощалась, и в груди стало жарко и напряженно.
Какие-то из его слов должно быть достигли цели, потому что Елена посмотрела на него понимающе, ужасно грустно, ее губы были сжаты и глубокая линия залегла между бровями.
Чтобы заставить ее снова улыбнуться, он поднял синюю рубашку. «И я покупаю рубашку.»
На самом деле ему не была нужна новая рубашка, но это стоило того, чтобы увидеть, как ее лицо светлеет. Когда он последовал за Еленой к очереди в кассу, тем не менее, он не мог отогнать мучительное беспокойство, которое теперь всегда жило в глубине его души, которое жило там в течение многих лет.
Худшее все еще впереди.
Когда Елена вернулась домой, Стефан рылся в шкафу в прихожей. «Я ищу свой топор», пояснил он, немного неловко, не глядя на нее. «Ты его видела?»