— Потому что, — я втянул запах пляжа и выдохнул, — я убил кое-кого, Ной.
— Что? — Ной воскликнул пронзительно, шокировано и — черт меня побери! — напугано, и я задался вопросом, как ему удавалось жить в этом городе все эти месяцы и не слышать, чтобы кто-нибудь говорил что-нибудь о моем прошлом.
— Послушай меня, — начал я, встречаясь с ним взглядом. — Я не убийца. Это не было преднамеренным. Но кто-то умер из-за того, что я сделал давным-давно, и именно поэтому оказался в тюрьме.
Страх, казалось, исчез из его глаз, напряжение покинуло его плечи, и я почувствовал облегчение. Но ему все еще было явно не по себе от того, что я ему рассказал, и кто мог его в этом винить? Смерть нелегко понять или принять, особенно ребенку, которому еще не приходилось переживать потерю такого масштаба. Стоять рядом с кем-то, кого ты знаешь — с кем-то близким, — кто оборвал чью-то жизнь, было еще сложнее, и я не мог ожидать, что Ной воспримет это спокойно.
— Мы не должны больше говорить об этом, — сказал я ему, наполняя воздух чем-то иным, кроме криков чаек и приглушенного шепота тех дам. — Но если ты хочешь, если у тебя есть вопросы или что-то еще, я хочу, чтобы ты знал, что можешь спросить меня.
Ной кивнул, не отрывая взгляда от удочки в своих руках.
— Ну… кто умер?
— Мой лучший друг, Билли, — ответил я ему. — Помнишь того друга, о котором я тебе иногда рассказываю? О том, который умер?
Он кивнул.
— Так вот, это тот самый друг. Мы знали друг друга очень долго.
— Ох… ты грустил, когда он умер?
Я не хотел насмехаться, но вопрос показался мне таким же абсурдным, как и дерзость этих женщин. Открыто пялиться на парня, который явно пытался насладиться приятным днем с ребенком, который мог бы быть его сыном.
— Конечно, мне было грустно, — уверенно произнес я. — Он был моим лучшим другом, Ной. Я не хотел, чтобы он умер. Это была ужасная случайность — вот и все.
— Но почему тогда ты попал в тюрьму?
— Потому что его смерть произошла в результате одной глупости, которую я совершил, — попытался объяснить я, не желая разглашать, что подрабатывал наркодилером. — И поскольку я совершил эту глупую ошибку, мне пришлось за нее расплачиваться, что я и сделал.
— Ох, — повторил Ной, кивнув с чуть большим одобрением, чем раньше. — Значит… ты действительно неплохой парень.
— Нет. Определенно неплохой парень.
Затем я поджал губы и поднял глаза к небу, покрытому пушистыми облаками.
— Ну, по крайней мере, я так не думаю. Но, думаю, если поспрашивать, можно найти кого-то, кто считает меня таковым. Я имею в виду, что в отношении меня у миссис Монтгомери присяжные еще не определились…
— Да прям, — рассмеялся Ной, закатив глаза в мою сторону. — Миссис Монтгомери тебя обожает. Она заходила в библиотеку на днях и сказала маме, что если бы она была моложе, то не смогла бы оторваться от тебя.
Я расхохотался, глядя на Ноя.
— Она этого не говорила.
— О, да, определенно говорила. А еще она сказала, что у тебя классная задница.
— Вот старая извращенка. — Я от души рассмеялся, все еще не зная, что делать с этой пожилой женщиной.
Мой смех утих, и мы уставились вдаль, наблюдая за блеснами в воде, подпрыгивающими на поверхности, но на которые ни черта не клюнуло. Это был тот самый риск, на который идут, отправляясь на рыбалку, — урок, который я усвоил много лет назад. Иногда в результате ты получал лишь приятный день на природе. В других случаях день был просто отвратительным, но ты приносил домой достаточно рыбы, чтобы прокормить семью в течение нескольких недель.
В последний раз, когда я был на рыбалке, мы наловили целый кулер окуней. Но все они были позорно забыты, пока мы планировали похороны и привыкали к тому, что дедушки нет рядом. В конце концов, бабушка велела мне выбросить старый кулер в мусорный контейнер возле школы. Просто чтобы избавить меня от дополнительной травмы, связанной с извлечением дохлой рыбы двухнедельной давности.
Поверьте, я это оценил.
— Чувак, я думаю, это будет провал, — пробормотал я, разочарованно качая головой. — Еще рано, но…
— Ты любишь мою маму?
Я закашлялся от неожиданного вопроса.
— Эм… ну…
— Потому что она говорит, что любит тебя, но я не слышу, чтобы ты говорил ей это в ответ.
В его голосе слышались покровительственные нотки. Так отец мог бы усомниться в намерениях мужчины по отношению к своей дочери. И это было именно то, что делал Ной — выяснял, какого черта мне нужно от его мамы. И кто мог его в этом винить? У его мамы был не самый лучший опыт общения с мужчинами. И Ной лишь хотел убедиться, что я не собираюсь быть просто очередным мудаком, использующим ее и уходящим, как только наиграюсь с ней, что было далеко от истины.