Но все же она сказала:
— Я иду в библиотеку и беру с собой Ноя.
Я кивнул.
— Если понадоблюсь тебе, то я уйду с работы, хорошо? Просто позвони, и я буду здесь.
Я снова кивнул.
Рэй прижалась губами к моей спине и прошептала:
— Мне так жаль.
Затем она попрощалась с детективами и вышла из дома, а ее сын неохотно последовал за ней.
Когда за ними закрылась дверь, и я понял, что мы остались одни, спросил:
— Как?
— Мы считаем, что это была передозировка, — ответил детектив Сэм грубым голосом. — Мне очень жаль, Солджер.
Я проигнорировал его сочувствие, подавил свои эмоции и отвернулся от раковины, чтобы скрестить руки на груди.
— Где вы ее нашли?
Он заколебался. Его взгляд упал на блокнот, и его горло дернулось от медленного, тяжелого сглатывания.
— Это не…
— Где?
Детектив Миллер выпрямил спину и с любопытством посмотрел на меня, когда ответил:
— Недалеко от школы.
Я медленно поднял подбородок, выпрямившись во весь рост, так как новое чувство осознания и ужаса охватило меня. Детектив Сэм встретил мой взгляд с тем же пониманием, на которое детектив Миллер, казалось, не обратил внимания. Воспоминания о ночи, которая до сих пор преследует меня в кошмарах, нахлынули вновь. Тот клочок холодной грязи на обочине дороги, прямо перед школой, которую я бросил. Безжизненное тело Билли. Слезы на моем лице, быстро высыхающие на холодном ночном воздухе, и ухмылка Леви, когда полицейский увозил меня.
Я готов поспорить на что угодно, что тело моей матери было найдено на том самом клочке земли.
Я бы поспорил на что угодно, что ее положили туда.
— Это был не несчастный случай, — прямо заявил я.
Детектив Сэм покачал головой, следя за ходом моих мыслей.
— Нет. Я не верю, что это было так.
Детектив Миллер склонил голову набок, холодно разглядывая меня, и, бьюсь об заклад, думал, что он действительно офигенский парень с этим значком, висящим у него на поясе.
— Ты хочешь поехать с нами в участок? — спросил детектив, откинув голову назад, когда говорил.
— Я подозреваемый?
Детектив Миллер поджал губы, изучая меня подозрительным взглядом, затем спросил:
— А ты должен быть подозреваемым?
— А ты как думаешь? — Я бросил вызов, ни на секунду не заботясь о том, что этот человек занимал более высокое положение, чем я, осужденный преступник, когда-либо мог бы занять.
Взгляд детектива Миллера был таким же холодным и стальным, как этот значок. Но через мгновение он покачал головой.
— Я думаю, ты — маленький ребенок в теле большого мужчины, который только что узнал, что его маму убили, и хочешь помочь нам выяснить, кто может быть в этом виноват.
Это было все, что мне потребовалось, чтобы оттолкнуться от стойки и схватить со стола свой телефон, прежде чем последовать за двумя детективами к двери и их машине.
Войдя в комнату, которую они обычно использовали для допросов, Сэм — он настоял на том, чтобы я называла их обоих по именам, — принес бумажный стаканчик с самым дерьмовым кофе, который я когда-либо пил в своей жизни. Он ничем не отличался от того кофе, который тот дал мне целую жизнь назад, но почему-то в этот раз был еще хуже на вкус.
Может быть, потому что на этот раз я не был прикован наручниками к скамье, ожидая, когда меня посадят.
А может, дело было в том, что на этот раз я действительно был на стороне хороших парней.
Когда мы только приехали в участок, Сэм спросил, не хочу ли я официально опознать тело моей матери, хотя в этом не было необходимости. Ее отпечатки пальцев уже были обработаны, не говоря уже об удостоверении личности, которое нашли в ее кармане. Но Сэм подумал, что мне, возможно, хотелось бы увидеть ее для завершения или что-то в этом роде.
Но я отказался.
— Спасибо за предложение, но я думаю, что смогу прожить без этого опыта, — сказал я, и Сэм ответил меланхоличным смешком.
Теперь мы сидели в холодной, стерильной комнате с тремя чашками дрянного кофе. Сэм смотрел на меня через стол своими дружелюбными щенячьими глазами, а Джош — детектив Миллер — был похож на человека, готового надрать мне задницу.
Я быстро понял, что моя первоначальная оценка его как придурка была ошибочной. Парень был крут, но он просто хотел делать свою работу… и делать ее хорошо. На самом деле, Джош мне очень нравился.
— Солджер, я понимаю, что твоя мама могла быть не самым лучшим человеком, но… она все равно была твоей матерью, и мне очень жаль. Это должно быть тяжело, — сказал Сэм, выражая свои соболезнования уже в третий раз с тех пор, как он появился у моей двери тем утром.