Удар локтя Рэй по моим ребрам оторвал меня от размышлений, и я повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом.
— Хочешь сделать новую татуировку, пока мы здесь?
Я обдумал вопрос и задумчиво кивнул.
— Да, это было бы…
— Я не делаю перекрытие15.
Из-за стойки донесся хрипловатый голос Блейка, и я закатил глаза к матовым черным панелям.
— Принято к сведению, — проворчал я в ответ, прежде чем вернуть свое внимание к Рэй. — В любом случае, да, это было бы здорово. Может, кто-то еще поможет мне прикрыть это дерьмо…
— Поговори с Си. Она будет сегодня вечером.
Снова Блейк.
Я сделал глубокий вдох и продолжил:
— Или, может быть, я найду пару квадратных сантиметров свободного места для этого парня, чтобы…
— График забит на ближайшие шесть месяцев.
Я прищурился, глядя на стойку, думая о том, как несправедливо, что такие парни, как этот, — с их эгоизмом и никчемным отношением к жизни — могут преуспеть в жизни, в то время как другие — могут быть по-настоящему добродушными и добросердечными и все равно вынуждены бороться за крупицы относительно приличной удачи.
Ну, знаете, такие, как я.
— Так, значит, вам нужно пару раз в день наносить на нее спрей с морской солью.
Знакомый женский голос наполнил зал ожидания, когда две дамы прошли сквозь черную бархатную занавеску в помещение. В поле зрения появилась Сторми, ее волосы цвета обсидиана сверкали фиолетовым светом под лампами верхнего света. Она стянула с рук черные перчатки и бросила их за стойку, а когда взгляд остановился на нас, ее губы, накрашенные розовым, растянулись в улыбке.
— Когда я смогу сменить украшения? — спросила другая женщина, глядя в зеркало в черной рамке, висевшее на стене рядом с занавеской. Она подняла руку, но ее пальцы зависли над ноздрей, не позволяя себе дотронуться до свежего пирсинга.
— Э-э… — Сторми неохотно отвернулась от нас, чтобы обратиться к своей клиентке. — Как насчет того, чтобы прийти ко мне примерно через шесть недель? Устраивает?
— Да, меня это устроит.
— Круто. Блейк запишет вас, — хлопнула ладонью по стойке Сторми, привлекая внимание Блейка. — Сорок баксов.
Блейк, похоже, был не в восторге от того, что ему предстоит взять с другой женщины деньги за пирсинг, но он сделал это с недовольным вздохом, дав Сторми возможность броситься к своей младшей сестре и обнять ее так крепко, что можно было подумать, что мы не видели ее несколько лет.
— Я так рада, что вы здесь! — пропищала Сторми, ее радостный голос резко контрастировал с ее мрачным, угрюмым обликом.
Я не знал, каково это — иметь брата или сестру. Полагаю, ближе всех ко мне был Билли. И в тех случаях, когда мне хотелось назвать его маму своей, я иногда задумывался о том, каково было бы иметь его в качестве приемного брата.
Стали бы мы жить в одной комнате?
Стали бы когда-нибудь настолько комфортно себя чувствовать, чтобы называть друг друга «братом»?
Рассказал бы я охотнее его маме о том, в какое дерьмо он вляпался, если бы нас связывало нечто иное, чем классная комната и дружба на всю жизнь?
«Черт. Что, если бы я убил своего гребаного брата?»
Теперь я не так часто думал об этом. И заставлял себя не делать этого. Это было сознательное усилие, которое мне пришлось приложить, чтобы не позволить темному и уродливому прошлому омрачить светлое и прекрасное настоящее. Но, блин, время от времени боль от того, что его нет, пронзала меня с точностью стрелы и сжимала сердце и легкие до такой степени, что мне казалось, они вот-вот разорвутся.
Как сейчас, когда я наблюдал за тем, как Рэй и Сторми погружаются в свой собственный мир, связанные сестринскими узами, которые никто другой никогда не сможет понять.
Я потер грудь, успокаивая боль, до которой, как прекрасно знал, мне никогда не добраться.
— Эй! — воскликнула Сторми, привлекая мое внимание и протягивая ко мне руки.
— О-о-о… — Я прочистил горло, отогнал мысли о Билли, о прошлом и о том, чего у меня никогда не будет, и обнял ее. — Привет. Рад тебя видеть.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, прижавшись подбородком к моему плечу.
После того как в меня выстрелили, Сторми так быстро, как только смогла, примчалась из своей квартиры на Лафайет-стрит в больницу в Коннектикуте. Она сидела с сестрой и племянником столько, сколько могла, грызла ногти и смотрела, как аппараты не дают моему безжизненному телу соскользнуть к смерти. Сторми была рядом, когда я открыл глаза, когда сделал самостоятельный вдох без помощи аппарата искусственной вентиляции легких и когда мне разрешили приподняться и сесть. Затем, после того, как Рэй и Ной поплакали, Сторми подошла к моей кровати…