Выбрать главу

Наверное, мама была права. Яблоко от яблони недалеко падает.

Но потом… я подумал о Билли.

Его мама была идеальной. Она была такой, какой и должна быть мама, а его отец был таким же крутым, как и все. Они ничего не сделали, чтобы подтолкнуть его к тому, что он сделал, но Билли все равно сделал это.

И тогда я понял, что не всегда важно, с какого дерева упало яблоко.

Иногда оно просто гнилое.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ПОСЛЕДНЯЯ ТАБЛЕТКА

Двадцать один год

Пора было платить и за аренду, и за электричество, и совсем скоро просрочат счет за кабельное телевидение. На кухне нечего было есть. А мама, конечно же, забывала делать все, что угодно, кроме покупки своих драгоценных таблеток и выпивки на те небольшие деньги, которые она получала в новом салоне в городе.

Она проработала там многообещающие два месяца, прежде чем Гордон попросил меня открывать продуктовый магазин всю неделю. Очевидно, маме нужно было, чтобы я будил ее утром, поэтому она не появлялась на работе всю эту неделю.

— Мама, тебе нужно найти другую работу, — со вздохом сказал я, обхватив голову руками за кухонным столом, который мы больше не могли использовать для еды.

Я не видел поверхность этого стола уже несколько лет.

В моем бумажнике было шестьсот долларов. Этого хватало на электричество, продукты и часть арендной платы, но не на все. И хотя я мог бы попросить у хозяина еще пару недель, чтобы собрать оставшиеся деньги, это решило бы проблему только в этом месяце. А как насчет следующего или последующих?

— Может быть, ты сможешь подрабатывать в продуктовом магазине, — предложила мама, откинувшись в кресле.

В эти дни она принимала больше таблеток, чем обычно. В хорошие дни мама едва могла держать глаза открытыми, и сегодня был не такой день.

— Я не могу работать больше часов. У них есть законы, запрещающие это делать.

— С каких это пор нас волнуют законы?

Может, ей и наплевать на законы, но мне — нет. Может быть, я не всегда поступал правильно, может быть, я не жил по правилам, но это не значит, что мне было все равно. И все, чего мне хотелось, — это довести себя до такого состояния, когда я смогу позволить себе жить по правилам.

Втайне от нее я работал над этим. Мне нужно было только положить еще немного денег в конверт, который я приклеил к нижней стороне кровати, и я смогу выбраться из этой дыры. Оставалось только убедить ее поехать со мной. В другом месте жизнь была бы лучше; нам было бы лучше. Нам просто нужно было уехать.

— У тебя что, больше нет денег? — спросила мама, ее неуверенный голос был похож на мольбу.

Она хотела быть бездомной не больше, чем я. Просто у нее не хватало силы воли заглянуть дальше своего очередного кайфа, чтобы что-то предпринять.

— Нет, — соврал я.

Если бы нам это было так необходимо, я бы воспользовался своим фондом спасения. Я не позволю нам умереть с голоду. Но прежде чем это сделать, сначала продал бы еще несколько таблеток.

Я уже подумывал о том, чтобы отправиться в «Яму». На улице было холодно — тоскливая февральская пятница, — но я знал, что там всегда найдутся подозреваемые, которые не захотят идти домой после школы, даже если земля промерзла, а воздух был горьким. Они бы искали меня. И хотя я никогда ни на что не давил, они знали, кто я и что делаю. И я ненавидел каждую частицу той репутации, которую себе создал.

«Но, блин, когда ты вырыл такую глубокую яму, как, черт возьми, ты должен был выбраться обратно, если не догадался прихватить с собой лестницу?»

«Хотя никогда не поздно все исправить».

«Просто воспользуйся своими сбережениями. Возьми достаточно, чтобы заплатить то, что ты должен заплатить».

«Не ходи туда. Не ходи в «Яму». Ты можешь измениться».

Я выдохнул и кивнул сам себе, внезапно готовый в свой двадцать первый день рождения открыть новую, свежую страницу в истории своей жизни. Я не пойду в «Яму». Не буду пичкать своих бывших одноклассников и нынешнюю волну старшеклассников своей отравой. Я буду лучше.

Резко встав, я решительно направился в свою комнату, затем опустился рядом с кроватью и стал ощупывать нижнюю часть каркаса кровати, пока не нашел конверт.

Из моих легких вырвался жалкий, напряженный звук, прежде чем я произнес: