Губы Рэй приоткрылись с тихим выдохом, когда она подняла руку, в которой не держала книгу, и нерешительно потянулась, чтобы взять у меня скрепленные письма.
— Ты… написала их мне?
Я кивнул, затем хихикнул, преодолевая приступ смущения.
— Я же говорил, что это странно.
— Нет, — покачала головой Рэй, глядя на верхний конверт и читая «Рейн», написанное моим дерьмовым почерком: — Я… я просто не могу поверить, что ты вообще помнил, кто я такая. Это было так давно…
— Да, так и было.
Она подняла глаза от писем и посмотрела на меня, ее губы изогнулись в непонятной улыбке. Затем Рэй спросила:
— Ничего, если я их прочитаю?
Было нереально осознать, что она вообще держала их в руках, не говоря уже о том, что ей интересно их прочитать, но я кивнул.
— Конечно. На них ведь написано твое имя, не так ли?
Рэй глубоко вздохнула и кивнула, прежде чем махнуть через плечо свертком, который держала в руке.
— Мне, наверное, следует…
— Да, — сказал я, вспомнив, что у нас обоих есть жизнь, к которой нужно вернуться. Ну, знаете, кот и ребенок, которых надо кормить. Душ, который нужно принять. Книги, которые нужно читать. Красивая девушка, о которой нужно думать.
— Я… — отступила на шаг к своему крыльцу Рэй. — Увидимся завтра?
— Завтра.
«И послезавтра, и послепослезавтра…»
«Надеюсь».
Она улыбнулась, прижимая к груди письма и книгу.
— Хорошо.
— Спокойной ночи, Рэй.
— Спокойной ночи, Солджер.
Я неохотно повернулся, чтобы вернуться в свой дом, где Элевен уже вышагивал и радовался перспективе наконец-то поужинать. И слушал, как Рэй начала подниматься к своему дому, где Ной, несомненно, ждал внутри со своей бабушкой, как он делал это каждый день после школы. Вероятно, он, как и Элевен, задавался вопросом, какого черта она так долго ждет, и, возможно, даже выглянул на улицу, чтобы посмотреть, как мы разговариваем. Я чувствовал себя немного виноватым за то, что не поздоровался с ним тоже, но…
— Эй, Солджер?
Я быстро повернулся, прежде чем спустился по своим прогнившим, искореженным ступенькам, и поспешил к ней, чтобы встать у подножия ее крыльца.
— Да?
Рэй стояла в двух шагах от меня, почти на уровне глаз, благодаря ступенькам, дававшим ей дополнительный рост. У нее перехватило дыхание, когда она так пристально посмотрела на меня, и у меня тоже. С этого ракурса Рэй выглядела по-другому. То есть, она всегда была красивой, но, блин, вот так…
Мне казалось, что я никогда в жизни не видел ничего более прекрасного.
— Я тоже никогда тебя не забывала.
— О, нет?
Эти слова подтолкнули меня вперед, пока пальцами ног не коснулся ее нижней ступеньки, и теперь я стоял в нескольких сантиметрах от ее лица.
Рэй покачала головой и облизнула губы кончиком языка.
— Как я могла?
Я осмелился наклониться вперед, осмелился коснуться ее носа своим, и — глупый я — содрогнулся от этой близости. Это было унизительно, но, Боже, когда, черт возьми, ко мне в последний раз прикасались? Даже объятия были редкостью, не говоря уже о… ну, об этом.
— Я не могу поверить, что это ты, — прошептал я, мое сердце колотилось где-то в горле, а руки так и жаждали обнять ее.
Она улыбнулась, опуская глаза к моим губам.
— Я знаю. Это так…
Ее входная дверь открылась, и раздался голос, который я не узнал.
— Рэй?
Рэй недовольно выдохнула, быстро отступила на шаг, и я был разочарован, но в то же время был в таком приподнятом настроении, что мне было почти все равно.
Почти.
— Да, мам, — ответила она, не глядя в сторону матери. Рэй не сводила с меня глаз, гримасничая в знак невысказанного извинения.
Я не мог перестать улыбаться.
— Ты когда-нибудь зайдешь в дом или теперь живешь на крыльце?
Рэй закатила глаза.
— Я захожу. Просто дай мне минутку.
Ее мама шумно выдохнула.
— Ладно. О, и, знаешь, это немного невежливо — не представить меня своему другу.
Я выглянул из-за спины Рэй, чтобы помахать ее матери — седовласой женщине с забавной ухмылкой — рукой.
— Привет, я Солджер. Я, э-э… живу по соседству, — я показал на свой маленький домик, — вон там.
Она скрестила руки, не позволяя ухмылке покинуть ее лицо.
— Я знаю, кто ты.
Учитывая мою репутацию, я не был уверен, что это так уж хорошо, пока женщина не добавила с небольшой дразнящей ухмылкой: