— Солджер? Солджер, проснись, солнышко.
Я приоткрыл веки, и увидел, что мама стояла на коленях возле моей кровати и напевала свою песенку про солнышко. Она плакала, но при этом улыбалась, а в руке держала кекс, в центре которого стояла зажженная свеча.
— Ты же не думал, что я отпущу тебя спать, не спев «С днем рождения», правда?
Я медленно сел, протер заспанные глаза и спросил:
— Почему ты поссорилась с бабушкой и дедушкой?
Мама вздохнула и покачала головой.
— Потому что я снова облажалась, малыш. Мне… мне нужно найти новую работу, а у меня болела голова, и я приняла то, что не должна была принимать, чтобы облегчить состояние. Плохие вещи, ты же знаешь. Но я приведу себя в порядок, хорошо? Я обещала им это, и тебе обещаю тоже. Все наладится.
Она всегда обещала. Но в отличие от бабушкиных и дедушкиных, мамины обещания легко нарушались.
— Хорошо, мам.
— Сейчас, — она сверилась с часами и улыбнулась, — уже одиннадцать-одиннадцать, малыш. Ты изменил мою жизнь в это время восемь лет назад. Я сказала тебе тогда, что ты спасешь меня, и я все еще верю в это. Очень, очень верю. Ты ведь спасешь меня, правда, малыш?
Я не понимал, о чем она говорит. Мне было всего восемь лет. Я был просто ребенком, и не был Суперменом. Как я должен был кого-то спасать? Что она имела в виду?
Но я не стал спрашивать, потому что иногда лучше просто дать ей выговориться, что я и сделал.
— Конечно, мам.
— А теперь загадай желание, солнышко. Пусть оно будет хорошим, хорошо?
И я крепко зажмурился, загадал желание, чтобы это обещание не нарушилось, и задул свечу, затем наблюдал, как спираль затяжного дыма поднимается к потолку, прежде чем исчезнуть в темноте.
Одиннадцать лет
Дедушкина коробка со снастями со скрипом открылась, обнажив его драгоценную коллекцию поплавков и крючков. В прошлом и позапрошлом годах он никогда не разрешал мне самому прикасаться к ним. «Ты слишком мал», — говорил он. «Ты можешь пораниться», — твердил дедушка. Но теперь он показывал мне, как прикрепить крючок к леске и наживить ее без его помощи.
— Посмотри, как у тебя получается, — сказал дедуля, наблюдая с проблеском гордости, отражающимся в его усталых глазах, как я с легкостью подцепил извивающегося червяка.
Я ни разу не укололся.
— Круто, — усмехнулся я, подняв леску вверх, чтобы улыбнуться своей работе.
Дед положил руку мне на плечо и сжал.
— Скоро я тебе больше не понадоблюсь.
Внезапно моя гордость была сметена незнакомой, необъяснимой печалью и страхом. Дедушка Билли умер пару лет назад, и с тех пор я остро ощущал, что у дедушки морщинистая кожа и седые волосы. Он уже не был таким быстрым, как раньше, и не мог подниматься и спускаться по лестнице, не жалуясь на колени. Я делал больше работы по дому, потому что бабушка настаивала на том, что дедушка больше не мог этим заниматься, и мне это не нравилось.
Мне не нравилось, что «умер» означало «ушел», и с каждой рутинной работой, которую дедушка не мог сделать, я понимал, что он все ближе к тому, чтобы уйти.
«Что я буду делать без него?»
«Может быть, если я буду делать всю работу по дому, он вообще никогда не уйдет».
— Эй, дружок. Ты собираешься забрасывать эту удочку или как?
Я прочистил горло и отбросил все мысли о смерти и старости. Дедушка не умирал. Он был в порядке. И был прямо сейчас здесь, на озере, как и в любое другое лето, и мы ловили рыбу, как всегда. Ничто и никогда не могло этого изменить.
Поэтому я стоял на причале и забрасывал леску в воду, не обращая внимания на то, что ему нужно сидеть, а не стоять.
Мы рыбачили несколько часов, наловив достаточно окуней, чтобы заморозить их и есть до конца июля. Потом собрали свои вещи и поплелись обратно к его грузовику на посыпанной гравием стоянке. По дороге к дому слушали «Grateful Dead» и Джорджа Харрисона и остановились у «Макдональдса», чтобы выпить газировки и съесть по бургеру. Дедушка посмотрел на меня через рычаг передач грузовика и приподнял уголок рта в улыбке, от которой я почувствовал себя странно и растерянно.
— Что? — спросил я, прежде чем откусить кусочек от своего «Биг Мака».
Дедуля протянул руку и положил ее на спинку моего сиденья.
— Мне кажется, я никогда не говорил тебе, как я горжусь тем, каким молодым человеком ты становишься.
— О… — Я посмотрел на бургер в своих руках и пожал плечами. — Спасибо… я думаю.
Дедушка засмеялся и обхватил меня за шею, слегка встряхнув.