— О Боже!
Звонкое хихиканье Рэй наполнило воздух вокруг нас, когда она убрала свою руку с моей, чтобы игриво шлепнуть меня по груди. Мне еще не хотелось идти домой, и этот момент казался слишком похожим на конец, поэтому, решившись, я снова взял ее руку в свою и крепко прижал к груди, прямо над сердцем.
«Почувствует ли она это?» — задался я вопросом. — «Может ли она сказать, как сильно оно бьется для нее?»
Ее смех перешел в сдавленный шепот, когда ее глаза, освещенные единственным уличным фонарем и бра, висящим рядом с ее дверью, задержались на кончиках ее пальцев, лежащих на моей груди. Они немного пошевелились, ощущая неподатливые мышцы и кости, и Рэй сглотнула, прежде чем разомкнуть губы.
«Поцелуй ее», — потребовал мой разум. — «Ты уже делал это раньше, так сделай это сейчас. Поцелуй ее, мать твою».
Но моя нерешительность была юношеской, и я мог списать ее только на неопытность в понимании чего-то подлинного. Хотела ли Рэй, чтобы ее поцеловали? Хотела ли она, чтобы я сделал шаг? Почему меня не наделили даром ясновидения, чтобы я не мучился подобными вопросами? И как, черт возьми, глупо, что в тридцать один год у меня не было на них ответов?
Если бы только она сделала что-нибудь еще, если бы только Рэй дала мне знак…
А затем, как будто она была ясновидящей, ее рука соскользнула с моей, двинулась вверх и легла мне на плечо. Кончики пальцев танцевали по моей шее и линии роста волос, слегка надавливая и подталкивая меня вниз, к ее ждущим губам.
«Сообщение получено».
Я повторил это движение, положив руку ей на шею, запустив пальцы в ее шелковистые волосы. Потом подошел на шаг ближе, чтобы сократить расстояние между нами, и, когда мои губы медленно приблизились к ее губам, мы оба одновременно улыбнулись.
Это началось, как весенний ветерок, нежный и теплый, но быстро переросло в силу летнего шторма. Руки запутались в волосах, а рты открылись в приглашающем вздохе. Горячие, влажные языки проникали, пробовали и исследовали, отчаянно тянулись к местам, хранимым к югу от границы, скрытым в моих джинсах и под ее платьем. Моя эрекция быстро разгоралась, сильно прижимаясь к центру ее живота, и жаждала большего, чем просто трение ткани.
— Солджер, — задыхаясь, произнесла Рэй, прерывая поцелуй, чтобы произнести мое имя.
Я ответил стоном, переместив руку с ее волос на грудь, чтобы прижать ее нижнюю часть между большим и указательным пальцами.
— Это нормально? — спросил я, понимая, что это было неуверенное движение.
Я был готов отступить от нее, если она хоть немного вздрогнет. Но в ответ Рэй выгнула спину и застонала мне в рот.
— Да, — ответила она, и я воспринял это как намек, чтобы провести большим пальцем по тяжелой плоти. Поглаживая, перекатывая, пощипывая, когда мой рот покинул ее рот и переместился вниз, к ее шее.
Руки Рэй обхватили мою голову, она провела пальцами по моим волосам и беззвучно ахнула.
— Ной с моей мамой, — сказала она, как будто я уже не знал об этом.
— Я знаю, — пробормотал я, прижимаясь открытым ртом к ее шее, облизывая и посасывая. Пробуя и отмечая.
— Пойдем в дом?
Это была не только просьба, но и требование, и я резко остановился, оторвав голову от ее шеи, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Ты уверена?
Рэй была взрослой женщиной, способной принимать собственные решения. Но боль была глубокой, а травма засела еще глубже. Я заботился о ее комфорте больше, чем о чем-либо другом. И заботился о ней, а не только о ее теле, и не хотел делать еще один шаг, не убедившись, что с ней все в порядке — если это вообще возможно, а если нет, то я бы и это уважал.
Но Рэй выдержала мой взгляд и кивнула.
— Я бы сказала тебе, если бы это было не так, — заверила она, убирая одну руку с моих волос в поисках доказательств того, что я хочу и нуждаюсь в ней.
Она обхватила меня через штаны, вырывая стон из моих легких. Блядь, как давно к моему члену не прикасался кто-то, кроме моей собственной руки, и хотя время странным образом заставило меня забыть об этом через какое-то время, сейчас это было чертовски важно. Мой голод по ней нарастал.
Поэтому я кивнул, оторвав губы от ее шеи.
— Тебе лучше побыстрее отпереть дверь, — поддразнил я. — Или мы не успеем уйти с крыльца.
— Не уверена, что соседям это так уж понравится, — поддразнила она в ответ, взяла меня за руку и двинулась вверх по лестнице в обратном направлении.
— Соседи меня поймут.
Я не сводил с нее глаз. Чары, которые она наложила на меня, были так велики, так сильны.