— Леви, — уверенно сказал я, ткнув пальцем в экран, а затем запустил руку в волосы. — О, мой гребаный Бог. Он, должно быть, брат Леви.
Рэй потеряла дар речи, уставившись на экран, сжимая в руках кружку с кофе и неподвижно сидя на моих коленях. Ее голова начала качаться из стороны в сторону, неверие поселилось в ней, чтобы не дать правде проникнуть в ее сознание.
— Нет, — настаивала она. — Это… Солджер, нет, это…
Но Рэй не стала говорить, что это невозможно, потому что, очевидно, это было не так. Моя мать была связана с братом Леви, Дэвидом, который погиб в автокатастрофе, когда мне было шесть лет, а теперь моя мать была с Леви — по крайней мере, в последний раз, когда я проверял.
— Это такой пиздец, — пробормотал я, вытирая рот ладонью.
— Что?
— Она трахается с братом своего мертвого парня.
— Твоя мама с Леви?
Я кивнул, чувствуя тошноту в желудке и смятение в голове.
— В ночь, когда вышел из тюрьмы, я застал их за этим занятием на диване.
Глаза Рэй расширились, она глубоко вдохнула и покачала головой.
— Ничего себе… Может быть, они не родственники. Может быть, они… Боже, я даже не знаю.
— Да, — пробормотал я, сам не зная, что делать со всей этой новой информацией. Я не знал, стоит ли вообще что-то делать с этой информацией. — Слушай, мне пора возвращаться на работу. Но не могла бы ты оказать мне услугу?
Мы вместе поднялись со стула, и Рэй, кивнув, посмотрела на меня.
— Конечно. В чем дело?
— Если у тебя будет возможность, найди все, что сможешь, о Дэвиде Стрэттоне. Распечатай и принеси домой.
Но, как оказалось, о Дэвиде Стрэттоне можно было найти не так уж много информации, кроме пары коротких статей, в которых то тут, то там упоминался арест за хранение наркотиков. Он отсидел срок, но сколько именно, я не знал. Знал только то, что у парня была судимость, и тот умер двадцать пять лет назад. Моя мать ехала с ним в машине, была свидетелем смерти своего парня, а теперь связалась с его братом-дилером.
Я понимал, что это, вероятно, ничего не значило, но колесики в моем мозгу не переставали вращаться. Теории заговора и иррациональные выводы мешали мне наслаждаться ужином, который я делил с Рэй и Ноем. Они болтали о том, как прошел его учебный день, есть ли у него домашнее задание и что они собираются делать в выходные. Я слышал все это, но не мог заставить себя участвовать в разговоре, когда все, о чем мог думать, — это ночь, когда умер Билли, и как Леви улыбался, когда меня увозили.
«Что, если проблема Леви со мной была связана не столько с тем, что я украл его бизнес, сколько с тем, что…»
— …Солджер тоже поедет?
Звук моего имени оторвал меня от мыслей, которые уже казались неправильными и бессмысленными. Ной смотрел на меня с любопытством и надеждой, а я переводил взгляд с него на маму.
— Что? — спросил я, взяв вилку, чтобы начать есть то, что они уже доели.
— Мы планировали провести субботу с моей семьей…
— Ты хочешь поехать с нами? — Ной чуть не подпрыгнул со стула от этого вопроса.
Я пожал плечами, отправляя в рот огромную порцию лазаньи.
— Конечно. Почему бы и нет?
Ной мгновенно пришел в восторг, а Рэй, напротив, поджала губы и посмотрела на меня с раздражением. Как будто я сказал что-то не то.
— Я просто подумала, что у тебя есть дела, — сказала она, ее голос звучал раздраженно. — И не ожидала, что ты действительно захочешь вернуться в наш родной город. Потому что, знаешь, мои родители все еще живут там.
Ее глаза округлились от сообщения, и я воспринял его громко и ясно. Рэй боялась того, что произойдет, если я вернусь туда, и — осмелюсь сказать — она, вероятно, беспокоилась о том, что нас увидят вместе.
Но чего бы Рэй ни боялась, я не позволил этому запугать себя. Мне хотелось познакомиться с ее семьей. Хотелось, чтобы все было по-настоящему — по-настоящему, и если это означало, что я поеду в свои старые места с большой надписью «пошли на хрен», приклеенной скотчем ко лбу, чтобы все, у кого были проблемы со мной, могли ее увидеть, то так тому и быть.
Сейчас я жил своей жизнью и не позволил бы прошлому управлять мной. Больше нет.
Сторми была так же неприметно красива, как и ее сестра, но если Рэй излучала солнечный свет, то ее сестра была физическим воплощением своего имени с волосами чернее ночи и соответствующим гардеробом. Ее внешность была колоритной, украшенной черно-серыми татуировками и большим количеством пирсинга, чем мог сосчитать, а ее глаза смотрели на меня с жестким скептицизмом. Честно говоря, я ничуть не винил ее — даже несмотря на то, что их родители, похоже, приняли меня с распростертыми объятиями.