Время от времени напоминание о том, что Сет отец этого крутого, потрясающего ребенка, обрушивалось на мою грудь, как разъяренный слон. Чаще всего мне удавалось забыть об этом, но в тех редких случаях мне приходилось прикусывать язык, чтобы не заявить на весь мир, что Ной заслуживает лучшего, чем этот кусок дерьма в качестве отца. Он заслуживает лучшего.
«Он заслуживает меня».
— Ну, а я нет, — сказал я, сохраняя спокойствие в голосе. — Просто думаю о маме старого друга. Я видел ее несколько дней назад, когда мы были в доме твоих бабушки и дедушки.
Черты лица Ноя исказились от мгновенного понимания.
— О, та женщина, с которой мы тебя видели?
— Точно.
Ной кивнул, принимая предложенную информацию.
— Ты видел и своего друга?
— Вроде как… ну, не совсем. — Я продолжил уборку, в голове промелькнул образ надгробия Билли из черного мрамора. — Он давно умер.
— О… — Ной опустил свой потемневший взгляд на пол, который я только что подмел. — Так… почему ты думал о маме своего друга?
— Потому что я собираюсь увидеться с ней завтра, — сглотнул я, не отрывая взгляда от вывески «Продукты», о которую я постоянно бился головой.
— Зачем?
— Потому что… — Я резко втянул воздух, надувая грудь, пока не смог втянуть больше. — Она просто хочет рассказать мне кое-что… о моем друге. И… наверное, я просто нервничаю из-за этого… потому что не знаю, что она скажет.
Ной кивнул, нахмурив брови и прищурив глаза. Я знал, что он не совсем понял, о чем я говорю, и не знал, что сказать в ответ.
Поэтому я прочистил горло и сказал:
— В общем, о чем ты говорил раньше? Что-то о Марио?
Ной сразу оживился, приветствуя смену темы, и я заставил себя не отвлекаться от него, пока закрывал магазин. Затем, заперев двери и положив ключи в карман, мы отправились домой.
По дороге мы проходили мимо других соседей и людей, которых я уже начал считать друзьями, и все они махали нам руками и приветствовали дружескими улыбками. Никто из них больше не смотрел на меня как на злодея — даже ворчливая старая миссис Монтгомери, рот которой то и дело подергивался в подобии улыбки. И мне вдруг стало неприятно, что я позволяю маме Билли — кому-то из моего темного, грязного прошлого — проникать в этот счастливый, солнечный пузырь, который я создал для себя. Она не вписывалась в это место, все, что она собиралась мне сказать, тоже не вписывалось, и, Боже, о чем я только думал, даже упоминая Дэвида в ее присутствии?
— Ты любишь видеоигры? — спросил Ной, когда мы повернули в сторону нашего района.
— Люблю. Я уже давно в них не играю, но в детстве часто играл.
— Почему ты больше не играешь?
Я пожал плечами.
— Мне просто не на чем играть. У меня даже нет телевизора или…
— Почему?
— Почему что?
Ной прошел по краю бордюра, когда мы завернули за угол, затем переступил ногами через лужу, оставшуюся после вчерашнего ночного дождя. Я улыбнулся детской невинности, которую он сохранил даже в двенадцать лет, выдержав издевательства, которым подвергал его отец.
Хорошо, что Ной все еще может быть таким, хотя бы иногда. Беззаботным. Счастливым. Скорее всего, это был механизм выживания — я это знал, — но это было хорошо. Просто надеялся, что он сможет продержаться дольше, чем я.
— Почему у тебя нет телевизора? — Ной запрыгнул обратно на бордюр и продолжил идти рядом со мной.
— Не знаю. Наверное, я слишком занят чтением, чтобы думать об этом. А когда не читаю, я общаюсь с вами, а у вас уже есть телевизор.
Это был весомый аргумент, даже если мое внимание было больше приковано к Рэй, чем к тому, что там показывали.
— Да, но если бы у тебя был телевизор, я мог бы приходить к тебе и играть с тобой в видеоигры.
Прищурив глаза, я уставился на него, когда мы свернули на Даффодил-лейн.
— Почему я не могу играть в видеоигры у тебя дома?
Ной закатил глаза и ворчливо сказал:
— Ну, раньше ты никогда не играл.
Я разразился смехом, который прозвучал сквозь ночь.
— Чувак, ты никогда не спрашивал!
— Да, ну… — Ной фыркнул и неохотно пожал плечами. — Ты всегда слишком занят с моей мамой.
Я подавил смех, увидев обиду, промелькнувшую на его лице, и услышав неприятие в его голосе. Ной был, в первую очередь, моим другом, и мне не приходило в голову, что с тех пор, как начал воспринимать его маму как нечто большее, чем, ну, его маму, я, возможно, также, в свою очередь, отодвинул нашу дружбу на задний план. Конечно, я нашел время, чтобы научить его самообороне, и часто ужинал с ним и Рэй. Но сейчас мы редко находили время для себя, и в этом была моя вина.