Неделю-другую после этого он действительно славно развлекался. Временами совесть все-таки умудрялась давать о себе знать, и тогда Тарл пытался проведать что-нибудь о Шикаре или Ронане, однако никто про них ничего не слышал, и он снова отвлекался на попойки и игру в карты. Тарл постоянно твердил себе, что должен двигаться дальше, что от этого зависит жизнь его друга, но Забадай был городом развлечений, и начинающий маг никак не мог оттуда вырваться.
А затем его магия начала давать сбои.
Как и почти все в жизни Тарла, это началось в баре. Он немного выпил в «Красном грифоне» и был уже сыт по горло тем, что сам платил за свою выпивку. Тогда Тарл решил бросить заклинание Угости Пивком в процветающего на вид купца, который только-только вошел в заведение. К несчастью, будучи слегка пьян, он сделал все немного не так. Вместо того, чтобы широко улыбнуться Тарлу и спросить, какой именно сорт пива он предпочитает, купец быстро к нему подскочил, сбил на пол и принялся бить ногами. Позднее, снова придя в сознание, Тарл понял, что он, скорее всего, по ошибке бросил заклинание Угости Пинком.
Опять же, как почти всегда бывало в его жизни, как только Тарл начал делать ошибки, он уже остановиться не мог. Он малость напивался, пробовал заклинание, путал слова… и все выходило сикось-накось. Самым печальным было то, что в итоге всегда страдал он сам.
К примеру, как-то раз он проснулся со скверным похмельем и попробовал заклинание Умерить Боль. Невесть как оно трансмутировалось в Усилить Боль, и весь оставшийся день Тарл чувствовал себя так, словно опять очутился в «Красном грифоне», где его снова били ногами. Затем вышло так, что какой-то бандит решил придушить его у входа в кафе «Черный назгул». Тарл тогда использовал Швырнуть Увечащий Ком, самое обычное магическое заклинание, однако стоило ему невнятно пробормотать слова, как в горле у него началась жуткая щекотка. Несколько секунд Тарл стоял, разевая рот и неистово рыгая, а потом внезапно вытошнил пакостную массу спутанной овечьей шерсти, которая тут же метнулась к перепуганному душителю и со смачным чпоком залепила ему всю физиономию. Примерно такой звук обычно бывает, когда вытаскиваешь ботинок из непролазной грязи. Тарлу пришлось признать, что все вышло очень действенно, хотя он понятия не имел о таком заклинании, как Швырнуть Овечий Ком.
Но хуже всего ему пришлось несколько дней назад. Тарл как раз наливался оркским бренди в паршивом кабачке на Разнуздяй-Бульваре. Там на пианино играл один парень, но играл он очень скверно и действовал Тарлу на нервы. Парень был очень здоровый, так что Тарл, который вообще-то предпочитал заводиться к людям, которые были – а) меньше его и – б) без сознания, исподтишка его проклял. Однако из-за проблем с дикцией вышло так, что он проклял собственный половой орган. После целой гаммы ощущений, испытанной им в последующие несколько часов, Тарл поклялся, что больше никогда в жизни не произнесет ни слова «пианист», ни слова «пенис».
А теперь он опять напортачил, и в результате его друг чуть не погиб на арене. Ничего удивительного, что у Котика лопнуло терпение. Тарл был очень тронут заботой и благодарен уже за то, что осел так долго с ним валандался. Котик приглядывал за ним, когда Тарл вырубался (если вдуматься, то в последнее время он постоянно вырубался), причем пару раз, вполне вероятно, спас ему жизнь. Как в несколько ночей назад, когда он заснул в узеньком проулке за Костяной улицей. Проснувшись тогда от мучительного вопля, Тарл обнаружил, что Котик стоит над ним с окровавленной мордой, а трое полуорков уносятся прочь по проулку. Один из них так вопил, что казалось, вот-вот надорвется. А рядом с Тарлом на земле лежала откушенная рука с кинжалом, все еще зажатым в безжизненных когтях.
Тарл покачал головой и снова взглянул на пустую бутылку. Так что же за клятство с ним происходило? Пьянство и азартные игры, вот что! После целой жизни, прожитой в самоублажении, первой же подвернувшейся частички ответственности оказалось для него слишком много, и он нашел себе убежище в развлечениях.
Внезапно Тарл почувствовал, как внутри него нарастает твердая решимость. Похоже, именно здесь оказалась поворотная точка. Либо он пойдет вслед за Котиком, и они будут искать Ронана, пока не найдут, либо он останется здесь, нажираясь до самозабвения, и проведет остаток своей, скорее всего, короткой жизни, пользуясь магией для обеспечения себя пивом, едой и всевозможными забавами. «Давай-ка клят прикинем, – задумался Тарл. – Я уже и так слишком много пил и играл. Еще чутка того и другого не повредит».
– Эй! – крикнул он официантке. – Еще пива!
Когда девушка принесла ему пенящуюся кружку, Тарл пошарил в кармане и извлек оттуда серебряную монетку.
– Ну вот, – пробормотал он. – Если угадаешь, я остаюсь здесь и напиваюсь. То есть совсем в хлам. А если не угадаешь, я иду искать своих друзей. Давай, говори. Сиськи или задница*? [3]
И Тарл подбросил монетку. Официантка с сомнением наблюдала за его опытами.
– Жопа, – обронила она. Тарл на секунду засомневался, сказано это в отношении монетки или в отношении его самого, хотя на самом деле это было неважно. Монетка приземлилась на мокрую от пива столешницу, и оттуда ему улыбнулась пара увесистых грудей.
Официантка наблюдала, как Тарл с счастливой улыбкой на физиономии бросает ей монетку и, покачиваясь, идет к двери.
«Странный тип», – подумала она затем и принялась вытирать стол.
Осел стоял в тени проулка неподалеку от Костяной улицы. Методом проб и ошибок он выяснил, что это одно из лучших мест в городе для охоты на малолетних разносчиков пиццы, и где-то на отдалении он уже чуял «особую пряную». Ослиные ноздри деликатно раздувались, пока он старался отделить аппетитный аромат пиццы от бесчисленного множества других ароматов, что смешивались в вечернем воздухе. Затем все до одного запахи внезапно перебила знакомая смесь прокисшего пива, вина, дыма эльфийской травки и человеческого пота. Осел вздохнул.
3
Довольно безвкусные изображения на забадайских монетах также являются частью наследия Адриана Распущенного, который решил, что валюту очень не помешает немного оживить.