— Переключитесь на данные её электронного секретаря. В них есть запись, что она вошла в это здание в шесть пятьдесят восемь в среду?
— Да, такая запись присутствует, — ответил Борис.
— Теперь сравните их с файлами с камер общественного наблюдения. Вы можете найти на них момент, соответствующий времени её прохода по улице?
— Обнаружено несоответствие. Гвендолин нет на записях с общественных камер. Она исчезает с записей, как только сворачивает на Элеонор-роуд с Уилтон-Уэй.
— На записях с Элеонор-роуд есть признаки редактирования или подмены?
— Минуточку, — отозвался электронный ассистент, — ИИ отдела анализирует запись.
— Ну, а ты что думаешь? — спросила Джессика, заметив недовольную гримасу Юрия.
— Что это исчезновение слишком идеально спланировано и выполнено, — ответил он. — Это приводит меня к мысли о том, что им занималась группа серьёзных и вдумчивых профессионалов. И что это далеко не первое их задание. Если добавить к этому то, что Горацио очень здоровый и симпатичный одинокий парень… то вывод неутешителен.
— Какой вывод? Что его похитили как сексуальную игрушку?
— Ах, если бы, — вздохнул Альстер. — В этом случае у него был бы шанс выжить. Боюсь, что целью похитителей была криминальная пересадка мозга. Всё, что мы пока видели, идеально укладывается в эту схему.
— Большое тебе, блядь, спасибо. Юрий. — Май театрально поклонилась. — Я до последнего надеялась, что это банальные городские байки. А у нас вообще, — добавила она через несколько секунд, — есть доказательства? Ну, кроме гонконгских фантастических сериалов, конечно.
— Любая городская байка имеет под собой реальное основание. И эта тоже. К тому же разговорчики об этом поползли после прибытия сюда Оликс. Совпадение? Не думаю.
— А вот и злокозненных пришельцев подвезли, — вздохнула Джессика. — Всё как положено.
— Не напрямую, нет. Просто их биотехнологии делают это возможным, — сказал Юрий и, не выдержав скептического взгляда собеседницы, добавил: — Вероятно.
После чего невесело вздохнул. Если бы всё, что он знал о краже тел, можно было объяснить обычными городскими страшилками… Но версия, что кто-то из дельцов чёрного рынка оказывает услуги по трансплантации мозга, всерьёз разрабатывалась сотрудниками правоохранительных органов уже несколько лет. И тут дело даже не в том, что на эту версию можно списать свои промахи, объяснив, почему тот или иной преступный гений из высшей лиги никак не может быть пойман, потому что он носит другое тело. Имелись и реальные улики. Недостаточные, чтобы схватить организаторов, но такие, от которых не отмахнёшься.
Производители интерактивных игровых сериалов из Гонконга оперативно отреагировали на слухи, включив тему кражи тел в свои криминальные мыльные оперы. Для пущей достоверности производители сериалов связывали возможность подобных операций с недавно появившимися на рынке биотехнологиями Оликс, продвигаемыми под маркой «Кселл». И надо признать — их объяснение выглядело пугающе достоверным.
До появления Оликс клонирование органов или использование ткани для замены стволовых клеток было невероятно дорогостоящим. Но поскольку прибывшим в Солнечную систему пришельцам нужны были деньги, чтобы приобрести энергию, необходимую им для паломничества до конца вселенной, они вывели на рынок «Кселл».
Продукт заметной и более развитой биотехнологии, чем земная, кселл являлся полифункциональной живой тканью, которая, в зависимости от способа применения, могла использоваться в человеческом теле многими способами: замещение повреждённой кожи, вен, костей, мышц и даже некоторых органов.
Подобно плоти, которую они заменили, клетки кселл черпали энергию из крови, живя в идеальном симбиозе с человеческим телом. А ещё они были дёшевы. Именно способность тканей кселл служить идеальной заменой человеческих тканей и являлась краеугольным камнем всех историй о трансплантации мозга. Согласно им, ткани кселл можно использовать для формирования нейронного моста между мозгом и позвоночником — возможность, далеко выходящая за рамки человеческой медицины.
А поскольку Альстер занимался всем, что касалось Оликс, несколько его сотрудников занималось расследованием и анализом слухов, чтобы установить, насколько они соответствуют истине.
«Но единственной истиной, — Юрий подвёл итог своим размышлениям, — является то, что мы ничего не знаем».
— Я не собираюсь ни в чём тебя убеждать, — пожал он плечами. — Само наше расследование является моментом истины. Во время его либо ты убедишься в моей правоте, либо я буду вынужден признать, что ошибался.