Затем, просунув под тело полотнище ткани, они переложили его с камеры на медицинскую кровать. После чего отошли, освободив поле деятельности специалисту в тактической броне. Осторожно закрываясь щитом, он перерезал пуповину, связывавшую Люциуса с лежащими в капсуле искусственными органами.
Предосторожности были напрасны. Перерезанная пуповина просто опала, истекая кровью, а сердце Люциуса продолжило размеренно биться. Активность мозговых волн также оставалась неизменной, соответствуя глубокой коме. Включившийся аппарат ИВЛ начал закачивать богатый кислородом воздух в его лёгкие.
Мы заворожённо наблюдали за тем, как грудь надувается и опускается обратно. Поднимается снова и опускается. В завораживающе медленном ритме, за которым наблюдали все собравшие в зале люди.
— Он дышит сам, — объявил ведущий врач с удивлением.
Улыбающийся из-за стекла Ланкин показал доктору большой палец. Двое врачей тем временем подкатили к телу стойку автохирурга — нужно было удалить обрубок пуповины из пупка Люциуса.
— Ну, и что дальше? — спросил Юрий.
— Будем ждать, — сказал Ланкин. — Поскольку его состояние стабильно, мы позволим его телу самостоятельно отфильтровать барбитураты. Тогда он проснётся естественным образом. Если нет, то медики применят диализ и стимуляторы.
* * *
Оставив в покое мирно спящего Люциуса, мы вернулись в переговорную, к нашим уютным стульям и кухонному процессору. Луи и Элдлунд сразу отправились к автомату с закусками, Алик заказал бельгийский горячий шоколад из раздаточного устройства, а Кандара налила себе пинтовую кружку клубничного молока из холодильника.
— Всё прошло подозрительно просто, — мрачно произнёс Юрий, откидываясь на спинку кресла.
— Да, — сказала Кандара, садясь рядом со мной. — Люциус может похвастаться внушительной мускулатурой. А ведь он спит тридцать два года, чёрт возьми!
— Прифельцы пофаботились об этом, — пробормотал жующий Луи, подходя к нам. В руках он держал полную тарелку омлета, сосисок и оладушек. — Их тефнологии фыше нафых.
— Да ладно, Луи, — снисходительно бросил Каллум, — это несерьёзно. Это сродни вере в фей и Деда Мороза — никакая химическая обработка не сохранит бездействующее тело в такой физической форме в течение тридцати лет.
— Да, но Люциус не волшебная фея, — произнесла Кандара, — и даже не Дед Мороз. Он реально существует и находится в боксе неподалёку. Его мускулы можно подойти и потрогать.
— А может быть Люциуса просто доделали до конца? — предположил Элдлунд, садясь рядом с ними и держа в руках чашку с кашей. — Всех остальных пришельцы собирались перестраивать своими универсальными клетками, для этого и удалили большинство органов. И только с Люциусом эта операция была завершена полностью.
— Нет, — рассеянно сказал Ланкин. — Его тело — настоящее. Мы взяли несколько проб — это человеческие клетки. К тому же искусственные органы кселл, находящиеся в камере спячки, были другими. В отличие от остальных камер, где человеческие органы действительно частично замещались инопланетными, тут они всего лишь поставляли кровь, богатую кислородом и питательными веществами. Люциус всего лишь просто спал всё это время.
— Или не спал, — произнёс я, внимательно следя за реакцией на лицах коллег. — Может быть, он бодрствовал. По крайней мере, часть времени.
Юрий заинтересованно посмотрел в мою сторону, приглашая продолжить. По своему опыту я знал, что он был хорошим руководителем, ценящим мнение подчинённых. Алик же продолжал сидеть с кружкой кофе в руках. Как и любой хороший следователь, он выжидал, пока подозреваемый выговорится, вырыв себе могилу собственными показаниями. Его безжизненное лицо было неподвижно как омут, в котором водятся сами знаете кто.
— Физзарядка, — нетерпеливо сказала Кандара, улыбнувшись. — Ты ведь имеешь в виду, что он выполнял в камере физические упражнения?
— Самое простое объяснение, — улыбнулся я в ответ, — самый простой способ держать мышцы в тонусе — заниматься спортом.
— То есть ты думаешь, что Люциус просыпался каждую пару дней и проводил несколько часов напрягая мышцы? И снова впадал в спячку, как по таймеру?
— Земля вызывает Кандару! Кандара, ответьте! — рассмеялся Луи. — Бедняга Люциус лежал в своей камере скрюченный как цыплёнок табака! Как он, по-твоему, там качался?
— Ну, камера могла открываться, — пожала она плечами.