Определив, наконец, где верх, он зажал конец факела в зубах и со всей силы стал грести вверх. Тяжёлая, наполненная водой одежда мешала плыть, но у Кэла не было времени, чтобы снять её. Грести с каждой секундой было всё тяжелее и тяжелее. Жжение в лёгких становилось невыносимым. Тело пыталось заставить его сделать вздох.
Он грёб сильнее и сильнее, вкладывая в каждое движение всю силу своих накаченных рук.
И вот он почувствовал, как его голова прошла сквозь поверхностный слой мерзкой жёлтой пены, лежащей на воде, вдохнул благословенный воздух и сразу же закашлялся в рвотном спазме — разреженный воздух был заполнен парами серы.
Каллум с трудом сумел остаться на плаву, чтобы не потерять способность дышать. После нескольких вдохов он понял, что этот заплыв через очень короткое время закончится его смертью — вода была настолько горячая, что едва удавалось терпеть. Открытая кожа на руках и шее уже горела. Аполлон выплёскивал на контактные линзы всевозможные символы медицинского предупреждения. Даже просто плыть было тяжело.
Он поднял факел на вытянутой руке, пытаясь разглядеть любую твердь, к которой мог бы плыть.
— Эй, ты, хуила с факелом! — услышал он чей-то крик.
— Да! — закричал Каллум. — Я здесь! Помогите мне!
— Греби сюда, — отозвался из темноты неизвестный.
В следующую секунду мощный луч белого света прорезал плотный туман. Кэл изо всех оставшихся сил поплыл в точку, откуда тот бил, морщась от яркого света.
— Эй, чувак, я тебя вижу! — продолжил кричать неизвестный. — Ты поднажми, а то сваришься нахуй!
«Мог бы не напоминать», — со злостью подумал Каллум.
Грести было тяжело. Жар пробирал до самых костей, медленно парализуя тело. Он чувствовал себя брошенным в кипяток омаром. Но продолжал плыть, взбивая руками и ногами лежащую на поверхности воды мерзкую жёлтую пену.
Собеседник догадался отвести луч фонаря от его лица, так что теперь Кэл мог видеть, куда именно плывет.
— Давай, чувак, поднажми! — подбадривал незнакомец. — Осталось всего ничего!
«Интересно, если я так близко к берегу, то почему ещё не нащупал дно?» — подумал Каллум.
— Вот ты и доплыл, чувак!
В следующую секунду фонарь положили на землю, и в его свете Кэл разглядел несколько движущихся теней.
— Лови верёвку, ёба!
Тут же из тёмного воздуха вылетела верёвка, приземлившись на пенистую поверхность. Каллум протянул руку, не зная, смогут ли его распухшие от кипятка пальцы ухватиться за неё.
— Обмотай вокруг руки, чувак! — крикнул незнакомец. — Я тебя вытяну!
Кэл сделал всё возможное своими ватными пальцами.
Внезапно он почувствовал рывок, когда верёвка потянула его вперёд. Через несколько секунд чьи-то руки схватили его за воротник, вытянув на покрытый инеем каменистый берег. Оглянувшись, Кэл увидел только прорезанную его телом полосу в лежащей на воде вонючей пене. Всё остальное было скрыто прядями поднимающегося от воды плотного тумана.
— Поздравляю с прибытием в ад, чувак, — доброжелательно поприветствовал его незнакомец.
Каллуму было не до того: он едва удерживался на четвереньках, истекая на камни дымящейся водой и пеной. Мучительный жар от горячей воды, пронизывающий всё его тело, делал любое движение болезненным, а ледяной воздух, наполненный вонью серы, заставлял кашлять при каждом вдохе.
«Мне нужно избавиться от брони охранника», — подумал Кэл. Но было поздно.
— Опа, а это что за хуйня?! — воскликнул его спаситель, направляя на него луч фонаря.
— Что, что ты нашёл? — спросил кто-то второй женским голосом.
— Это броня охраны. Этот еблан охранник Корпорации.
— Это правда? — не поверила невидимая женщина.
— Нет, — прохрипел Каллум. Ну или попытался прохрипеть.
— Не муди. — Его схватили за волосы, приподняв голову и заставив смотреть вверх. — Ты охранник. А сюда свалился по ошибке.
— Нет.
— У нас тебе будут очень рады!
В следующую секунду Каллум получил сильнейший удар в живот, уронивший его набок. Но не успел он подняться, как получил ещё один удар. И ещё. Луч фонаря слепил Кэла, не давая увидеть нападавших — он слышал только хруст их шагов по изморози.
Следующий удар пришёлся по рёбрам, выбив искры из глаз. Каллуму хотелось кричать от боли, от отчаяния, но в его лёгких совсем не осталось воздуха.