- Готов к работе, – бодро заявил лекарь.
- Не сегодня, сэр. Вы знаете, где майор Хоган?
- В конце коридора, дверь справа.
Ужин не удался. Стол накрыли в одной из келий, обитых для защиты от зимних холодов всё той же пробкой. Простота угощения - тушёная козлятина и бобы с грубым хлебом и сыром - компенсировалась большим количеством вина. Хоган приложил все усилия, чтобы поддерживать беседу, но Шарпу нечего было сказать майору Феррейре, а тот, в свою очередь, помалкивал о том, что произошло в часовне. Вместо этого он рассказывал о времени, проведённом в Бразилии, где ему довелось командовать фортом в каком-то городке
- А какие там женщины! – восклицал Феррейра. – Самые прекрасные в мире!
- И рабыни тоже? – спросил Шарп.
Хоган, который понимал, что Шарп попытается свернуть разговор к личности брата Феррейры, закатил глаза.
- Рабыни симпатичнее всех, – заявил майор. – И, к тому же, очень покладисты.
- У них не было выбора, – нехорошо сощурился Шарп. – Ваш брат ведь не давал им свободы решать самим.
Хоган попытался вмешаться, но майор Феррейра опередил его:
- Мой брат, мистер Шарп?
- Он был работорговцем, не так ли?
- Брат много чем занимался, – ответил Феррейра. – В детстве его били монахи, которые нас учили. Они хотели воспитать в нём набожность, но не преуспели. Отец бил его за то, что он не хотел читать, но порка не сделала его любителем книг. Ему нравилась компания детей прислуги, он рос, как сорная трава, пока мать, устав от его выходок, не отправила его к монахиням в монастырь Святого Духа, чтобы они попытались смирить его дух, но он убежал. Ему было тринадцать. Он вернулся шестнадцать лет спустя, богатый и полный решимости доказать всем, мистер Шарп, что больше никто и никогда не посмеет бить его.
- Я побил, – сказал Шарп.
- Ричард! – протестующе воскликнул Хоган.
Феррейра не обратил на Хогана внимания. Он пристально посмотрел на Шарпа через мерцающие огоньки свечей, горящих на столе, и спокойно заметил:
- И он это не забыл.
- Но это в прошлом, – сказал Хоган. – Это недоразумение, и извинения уже принесены. Попробуйте кусочек этого сыра, майор, – он передал через стол тарелку с ломтиками сыра. – Мы с майором, Ричард, весь день расспрашивали дезертиров.
- Французов?
- Господи, нет. Разумеется, португальцев. - Хоган пояснил, что после падения Алмейды солдаты португальского гарнизона добровольно вступили в Португальский Легион в составе французской армии. – Они поступили так потому, что это давало шанс добраться до наших линий, а потом они сразу дезертировали. Этим вечером их перешло к нам около тридцати. И все утверждают, что французы нападут завтра утром.
- Вы верите им?
- Думаю, они говорят правду в рамках того, что им известно, – ответил Хоган. – Им отдали приказ готовиться к атаке. Конечно, Массена может и передумать.
- Мсье Массена слишком занят своей любовницей, чтобы думать о сражениях, – язвительно заметил Феррейра.
- О да, мадемуазель Анриетта Лебертон, – весело заметил Хоган. – Ей восемнадцать, а мсье Массена…пятьдесят один? Нет, пятьдесят два. Ничто так не увлекает старика, как молодая плоть, что делает мадемуазель Лебертон одним из наших самых ценных союзников. Правительство Его Величества должно выплачивать ей жалование. Гинею за ночь, как вам кажется?
Когда ужин был съеден, Феррейра настоял на том, чтобы показать Хогану и Шарпу ту самую часовню с грудями на алтаре, про которую рассказывал Клейтон. Вокруг этих странных предметов мерцали свечи; некоторые догорели дотла и растеклись лужицами воска.
- Женщины приносят это, чтобы вылечиться от женских болезней, – зевая, пояснил Феррейра, потом вынул из карманчика жилета часы. – Около одиннадцати. Я должен вернуться. Вероятно, атака начнётся на рассвете.
- Давайте на это надеяться, – сказал Хоган.
Феррейра перекрестился перед алтарём, поклонился и вышел. Звук его шагов постепенно стих.
- Для чего, чёрт возьми, всё это было? – поинтересовался Шарп.
- Что именно, Ричард?
- Зачем Феррейра устроил этот ужин?
- Он вёл себя дружелюбно. Продемонстрировал, что не держит на вас обиды.