Первая атака французов была отброшена. Большинство тех, кто шёл в передних рядах, не смогли отступить, потому что их выталкивали вперёд их товарищи, шедшие сзади, и полегли под британскими и португальскими штыками. Те же, что шли в тылу, за Орлами, смогли отступить Они убегали, топча убитых и раненых, которые отмечали их путь вверх по склону, а красномундирники и португальцы преследовали их. Гренадёр воткнул штык в спину убегающего француза, потом ещё раз, уже в упавшего, и ещё, а враг упрямо цеплялся за жизнь. Барабан с нарисованным на нём французским орлом катился вниз по склону. Мальчишка-барабанщик с рукой, оторванной ядром, скорчился под кустом. Британские и португальские солдаты пробегали мимо него, стараясь догнать противника.
- Вернитесь! – сердито кричал Лоуфорд. – Вернитесь!
Солдаты не слышали или делали вид, что не слышат: они победили, и их гнала вперёд жажда убийства.
Лоуфорд отыскал взглядом Шарпа:
- Верните их, Шарп! Верните назад!
«Как, чёрт возьми, я должен это сделать?» - подумал Шарп, но покорно пнул лошадь Слингсби в бок.
Проклятая скотина поскакала под гору так резво, что он едва не свалился с седла. Шарп дёрнул уздечку, чтобы заставить её остановиться, но она рванула налево. Совсем рядом свистнула пуля, прилетевшая со стороны каменистого отрога, на котором засело множество вольтижёров. Лошадь взвилась на дыбы. Шарп вцепился в седло изо всех сил, но не удержался и полетел. Чудом его ноги не запутались в стременах, и он приземлился, основательно треснувшись оземь, прокатился несколько ярдов по склону и наткнулся на валун. Шарпу показалось, что он переломал себе все кости, но, когда он с трудом поднялся, то понял, что всего лишь ушибся. Побои Феррагуса причинили ему куда больше вреда, а падение с лошади разбередило раны. Он подумал, что кобыла, должно быть, застрелена, но, оглянувшись, увидел, что она преспокойно скачет в гору, и новых повреждений, кроме порванного пулей края уха, на ней вроде не видно. Шарп помянул скотину недобрым словом, поднял палаш, винтовку и побежал под гору, крича красномундирникам, чтобы они немедленно возвращались на позиции. Для обшаривающих трупы французов ирландцев из 88-го он был посторонним офицером, и они огрызались, сыпали проклятьями или делали вид, что не слышат, не решаясь открыто проявить неповиновение. Шарп не обращал на них внимания. Если в армии был полк, способный позаботиться о себе, то это – Рейнджеры Коннахта. Он продолжал спускаться, проклиная солдат из Южного Эссекского, которые были уже на середине длинного склона, у кромки уже далеко отступившего утреннего тумана. Чтобы докричаться до них, надо было бежать и бежать, и он бежал, пока не увидел поднимающиеся снизу ещё две колонны. Шарп знал, что к вершине уже шла вторая колонна, но, оказывается, у французов были ещё резервы для атаки.
- Южный Эссекский! – когда-то он был сержантом, и до сих пор его голос мог поспорить по звучности с полковым горном. - Южный Эссекский! Назад! Назад! – кричал он, несмотря на то, что сломанные рёбра отзывались острой болью.
В пяти шагах оземь ударился снаряд, подпрыгнул и взорвался в облаке шипящего дыма. Два осколка пролетели у самого лица так близко, что он почувствовал их жар и волну горячего воздуха. Французская пушка у подножия горы, едва видимая в рассеивающемся тумане, била по тем, кто опрометчиво преследовал разгромленную колонну противника, а теперь остановился, увидев начало новой атаки.
- Южный Эссекский! – бешено проревел Шарп, и солдаты развернулись и начали подниматься в гору.
Слингсби с обнажённой саблей тоже был тут и таращился на колонны противника. Услышав Шарпа, он словно очнулся и резко рявкнул на солдат, приказывая вернуться на позиции. Одним из них был Харпер, который, заметив Шарпа, двинулся к нему. Его семистволка была переброшена за спину, а в руке – винтовка с окровавленным до самой медной рукоятки двадцатитрёхдюймовым штыком. Остальные бойцы, сообразив, что подтягивается ещё более многочисленный враг, потянулись за ним.
Шарп подождал, чтобы удостовериться, что вернулись все красномундирники и стрелки. Французские снаряды и ядра падали вокруг, но использовать артиллерию против рассеянных целей, по мнению Шарпа, было пустой тратой пороха. Одно ядро, ударившись несколько раз оземь, покатилось вниз по склону, и Харпер, перепрыгнув через него, ухмыльнулся:
- Вот так с ними надо поступать, сэр.
- Вам нужно было остаться наверху.
- Ну и адская круча! – воскликнул Харпер, удивляясь, как далеко он спустился.
Сержант поравнялся с Шарпом, и они начали подниматься вместе.