Стратегия французов была проста: занять высоту, двинуться вдоль дороги на север, откуда будет нанесён встречный удар, и взятые в клещи войска Веллингтона расплющатся между двумя французскими армиями, как кусок металла меж молотом и наковальней. Побеждённого и отступающего врага до самой Коимбры будет преследовать конница Массена. А после захвата Коимбры и до Лиссабона недалеко.
Лиссабон падёт, долину Тахо очистят от британских войск; французская армия двинется на север, чтобы взять Порто и лишить британцев второй по значению гавани. Португалия будет принадлежать французам, остатки британской армии попадут в плен, а армия-победительница сможет взять Кадис и уничтожить разрозненные остатки испанской армии на юге. Великобритания встанет перед нелёгким выбором: подписать мир или обречь себя на годы бессмысленной войны, а Франция, как только Испания и Португалия будут умиротворены, могла направить свои армии к любым новым землям, которые Император пожелает благословить достижениями французской цивилизации. Всё это могло случиться, при условии, что колонна поднимется на вершину хребта Буссако.
И вот две колонны уже там. Всего семь батальонов, менее четырёх тысяч солдат – но на вершине, озарённые солнцем, среди затухающих британских походных костров, а сзади спешили подкрепления. Единственная преграда – ничего не подозревающий португальский батальон, который маршировал в северном направлении по дороге, проложенной вдоль хребта – был встречен залпом из мушкетов. Португальцы шли колонной поротно, в маршевом, построении, а не стрелковой шеренге, и залп скосил их передние ряды. Французы начали развёртываться в неровную линию, чтобы те, кто находился в центре колонны, могли присоединиться к обстрелу. Вольтижёры, перевалив хребет, был уже у самой дороги и принялись стрелять по флангу перестраивающихся португальцев. Британские и португальские женщины, схватив детей, убегали от вольтижёров.
Окружённые португальцы дрогнули. Офицер пытался развернуть их в линию, но французский генерал на большом сером жеребце отдал приказ примкнуть штыки и атаковать.
- En avant! En avant!
Барабаны выбивали дробь, французская линия двинулась вперёд, и португальцы, так и не успевшие перестроиться, в ужасе видя гибель тех, кто был скошен французскими залпами, дрогнули. Те, что находились сзади, устояли и пытались стрелять во врага через своих.
- О Господи… - пробормотал Лоуфорд, увидев французов, переваливающих через вершину хребта.
Он был ошеломлён, потому что сражение было проиграно, потому что французы заняли позиции, которые отводились его полку. Это катастрофа для всей армии и позор лично для него. Французский генерал – Шарп решил, что именно генерал, потому что его мундир был обильно украшен золотым шитьём, как платье пользующейся успехом шлюхи с Ковент Гарден – поднял на кончике сабли свою увенчанную плюмажем шляпу в знак победы.
- Господи Боже… - повторил Лоуфорд.
- Повернуть и ударить справа, – сказал Шарп, не глядя на полковника, словно бы говоря сам с собой.
Лоуфорд и виду не подал, что услышал совет. Он не сводил глаз с разворачивающейся перед ним ужасной картины: французы, обходя с фланга, расстреливали в упор португальский батальон так же безжалостно, как совсем недавно убивали их товарищей. Они не успели перестроиться в стрелковую шеренгу в три ряда, но даже в плотной толпе многие из них уже могли вести огонь по несчастным португальцам, а те, кого оказался в задних рядах, протискивался вперёд, чтобы присоединиться к потехе.
- Вызвать стрелков, – приказал Лоуфорд Форресту и в смятении покосился на Шарпа.
Шарп сохранял невозмутимый вид. Он подал идею – весьма рискованную, надо признать! – и теперь полковник должен был решать, что делать дальше. Португальцы уже бежали, некоторые вниз по склону, но большинство спешило назад, туда, где находился британский полубатальон. Французы одержали победу и теперь могли атаковать незащищённый левый фланг Южного Эссекского.
- Сейчас, или будет поздно, – негромко, но так, чтобы полковник услышал, произнёс Шарп.
- Южный Эссекский! – перекрикивая грохот мушкетных выстрелов, приказал Лоуфорд. – Кру-угом!
На секунду все замерли. Это был неожиданный и непонятный приказ, и люди не верили своим ушам, но ротные офицеры подхватили: