Линг сглотнул.
— Как стать им полезными?
— Работать на них.
— Расскажите больше, — Линг поднялся на пару ступеней, словно хотел потянуться к тому, кто не отверг и делится знаниями.
Мальчишка скривил губы и пошел дальше, Линг побежал за ним. Перепрыгивая через ступени, на этот раз не думая о падении, он подошел достаточно близко для того, чтобы схватить мальчишку за руку, но не стал этого делать.
— Прошу. Я заплачу.
— У тебя в мешочке я заметил несколько алых камней. Ты выложишь их передо мной и дашь выбрать один. Я его заберу. — Стоя в пол-оборота, серьезно заговорил парнишка.
— Хорошо. И вы ответите на все мои вопросы?
— Если они не покажутся мне глупыми, и если буду знать ответ, — пожав плечами, мальчишка пошел дальше по лестнице. — Я живу на девяноста седьмом.
Линг пошел следом:
— Так где мы? Это ад?
— Я бы так не сказал. Мы на пятой массе, всего их десять, но ты вряд ли увидишь какую-другую, — ровный голос не сбивался, пока они поднимались все выше. — Мы в королевстве Асмодея, в городе Малфаса.
— Асмодея? Демона похоти?
— Похоти? — Мальчишка аж обернулся и посмотрел на Линга, как на идиота, которым, видимо, хотел вновь обозвать. — И что там сейчас на Земле за байки ходят? Жуть. Нет, он не демон и уж тем более не похоти. Великий король Асмодей, как и его собратья, почти всемогущ. Все они, в том числе и кропы, остатки Соломонова войска. Соломон их император, правда погибший. Хочешь узнать историю целиком, купи книгу. Таких тут немерено.
— И они нас едят?
— Мы вроде как для этого и существуем, — Линг заметил, как мальчишка передернул плечами. Судя по всему, он не смирился со своим жутким предназначением. — И нет мы не души, а остатки человеческой сущности, которые со временем рассеиваются, хотя, правильнее сказать, сгнивают. Как только большая часть твоих остатков становится черной и жидкой, тебя забирают.
— И сколько же…
— Остается? Обычно не больше тридцати лет, но срок можно увеличить или уменьшить. Зависит от того, насколько ты полезен кропам.
— И как же?
— Расскажу, когда я выберу свою награду, — мальчишка даже не запыхался.
Линг нахмурился:
— Красные камни продлевают существование? — Все-таки он не идиот. — Не волнуйся, я сдержу слово.
Мальчишка бросил на Линга долгий, задумчивый взгляд, как бы говоря: «ну еще бы, ты ведь не хочешь сгинуть раньше срока».
— А почему мы так выглядим?
— Ты о клыках?
— Обо всем.
На одной из площадок с четырьмя дверьми Линг услышал шум и остановился. Посмотрел на преграду с номером и вздрогнул, когда в ту ударили с внутренней стороны. Ушедший немного вперед мальчишка, вернулся и выглянул из-за угла, тоже посмотрел на дверь.
— Интересно, что за ней, да? — ухмыльнулся бывалый.
— Истерика, — уверенно предположил Линг. Воспоминания о том, как он сам сорвался были еще свежи.
Мальчишка, словно болванчик, качнул головой и пошел дальше по лестнице, а Линг все стоял и смотрел. Слушал выкрики и рыки, изредка пробивающиеся через толстые стены проклятия.
— Если тебе больше не интересно, можем рассчитаться сейчас.
— Нет, стой, интересно! — Выйдя из транса, Линг побежал за новым знакомым. — Мы ведь остановились на внешности, прошу, продолжайте.
— Ага, на внешности, — усмехнулся мальчишка. — Мы остатки себя, как ты заметил, довольно нелицеприятные. То, чем жили, что из себя представляем, смесь гнева, неисполненных желаний и страха.
— Гнева, кажется, больше.
— Он финал всех терзаний и обид. Вот играли вы с соседом в лотерею. Вместе покупали билетики, он выиграл, а ты нет. Сперва ты испытаешь шок, затем немного порадуешься за знакомого, потом начнешь завидовать, а потом обсуждать каждую мелочь, которую он купит на выигрыш. Будешь улыбаться ему в лицо и все сильнее злиться. Злиться на несправедливость, на то, что цены вновь взлетели, а дешевая ветчина не такая вкусная, но более дорогую ты себе позволить не можешь. Злость заполнит тебя, потому что мало, кто способен на смирение. Как итог, злоба — это единственное, что от нас остается.
Линг чуть не рассмеялся. Это неожиданное откровение показалось ему таким глупым и поверхностным. Сам Хит Линг никогда не брался рассуждать о жизни, считал это уделом оторванных от действительности мечтателей. От клиентов он слышал самые разные трактовки сути бытия, их бытия. Его работа заключалась в том, чтобы вырвать их из этих размышлений и дать цель, более осязаемую, реальную. Ведь каждый сам придумывает себе цель. Ну или следует за чужой, если на свою ума не хватило.