Время 13.19 День 3. Осталось играть 27 дней.
— Здравствуйте.
У двери стояла девочка. Я протер глаза и сел.
— Здрасьте.
Страшно болела спина и правая рука, от неудобного положения тела, но пока не тошнило. Наверное долго спал, если попустило. Но девочка вроде настоящая, не галлюцинация. Шея тоже болела, хорошо, что бошку себе не открутил во сне.
Руки так и были прижаты к животу, я посмотрел на рану и положил их назад. Ещё не зажила. Уже лучше работает, но ждать нужно долго.
— Вы нашу Монополию случайно опрокинули…
— Извините, — сказал я, слез со стола, держась за рану, и начал собирать раскиданные по полу карточки.
— Ничего страшного, — девочка без страха подошла и стала помогать, — вы же случайно, во сне.
— Ага, — соврал я, — случайно. Просто так случилось.
Девочка принесла коробку из под игры и поставила рядом. Брала карточки и складывала их в столбик, по типам. Аккуратистка. Я застонал и начал массировать одной рукой шею. Болит ужасно. Девочка сочувственно промолчала и ничего не сказала. Просто продолжала собирать карточки в лоты для карточек, фишки в слоты для фишек. Все сортировала по типам и цветам. Взяла карту, поднялась и разложила ее на столе. Пришлось мне продолжать, наблюдая за ней снизу вверх.
— Ты живешь в этом доме?
— Да, — сказала она равнодушно, — Мы с папой и мамой живем.
— А папу, как звать? Может мы знакомы?
— Нет, — она посмотрела на меня сверху вниз почти равнодушным взглядом, — Мой папа отлавливает таких, как ты.
— Это еще что означает? — обиделся я.
— Мой папа — полицейский. Он занимается тараканами.
— Стоп, — сказал я, но тихо и не порываясь встать, нельзя было пугать девочку зря, — Я, что, похож на таракана?
Она опять посмотрела на меня.
— Ага.
— Да ладно тебе, почему?
— Спишь в подвале, на ногах калоши какие-то, запухший, весь в крови — настоящий таракан.
Она села на корточки и продолжала собирать карточки. Я видел ее маленькую тоненькую шейку, выглядывающую из-под курточки и подумал, что со своей силой, четверкой, вполне могу сломать ее одним ударом. Быстро и наверное безболезненно. Без имплантантов тоже наверное справился бы.
— Нет, — говорю, — я не нюхаю. Просто мне в жизни не повезло. Кстати, давай познакомимся. Как тебя зовут?
— Меня Юла. А ва…
Звякнуло и прилетело очередное системное сообщение.
Получена награда. Три золотых. Всего на счету шесть золотых. Следующая награда через сутки.
— Неважно, — сказал я и отмахнулся от надписи, — Я должен тебе признаться. Но сейчас мне нужно объяснить кое-что. Через десять минут мне станет очень плохо, и я буду вести себя не красиво. Не пугайся, это временно и быстро пройдет. Мне нужно будет перетерпеть, а тебе не бояться. И главное никого не нужно звать на помощь.
— Даже папу?
— Папу точно не нужно.
— Он умеет оказывать медицинскую помощь.
Я подумал о том, какую он помощь сможет мне оказать и решительно отказался. Папа должен отдыхать после работы, зачем ему мешать.
— Ты точно не таракан-наркоман? — переспросила девочка, — Может у тебя ломка?
— Нет, — ответил я как можно серьезнее и строже, — я киборг-рекрут с элитных кварталов. Я послан сюда с секретной миссией находить талантливых детей и забирать их на верхние уровни.
— Как в Монополии?
— Так точно, — отдал я честь, — в неравной схватке с бандитами я получил несовместимые с функциональностью повреждения. Через несколько мгновений из Центра телепатическим путем доставят прямо в мозг инструкцию с лечением. Это болезненная процедура и мне будет очень больно. Поэтому я прошу тебя, как одного из кандидатов на учебу, не бояться и никого не звать на помощь.
Юла завороженно смотрела на меня, слушала и кивала. Но и задавала вопросы.
— А разве роботы чувствуют боль?
Я поднял карточку с киборгом и показал ей.
— Я не робот. Я киборг. Наполовину человек, наполовину робот. Понимаешь? У меня есть мышцы и нервы, поэтому я чувствую боль. Но у меня есть и железные детали, которые можно заменить. Мне вживят инструкцию, которая ааа…
Боль вернулась. Опять сквозь тело пускали потоками ток: взад и вперед, вверх и вниз. Я упал и перестал себя контролировать. С каждым разом боль становилась все сильнее и яростнее. Это они специально что ли? Неудивительно, что Мишень был таким придурочным. Если меня будут долбить все сильнее тридцать дней, то я буду еще хуже. Но об этом я подумал потом, когда боль прошла, спустя вечность. Но как же долго вечность длилась.