Кнут добавил губы и язык к пальцам, и я кончила. Потом закричала, и жидкость хлынула ему на руку. Оргазм овладевал мной снова и снова, пока я извивалась в своих путах.
Он развязал меня и потер покраснения на моей коже, потом обнял мое измученное тело.
«Кнут», — мысленно потянулась я к нему, ласково, с нежностью.
«Я здесь. — Он обнял меня еще крепче. — С тобой все в порядке, девочка. Ты со мной».
«Я тебя слышу», — выдохнула я.
«Знаю. Все дело в связи».
Я подняла голову и удивленно коснулась его губ.
«Это только начало, — сказал он. — Теперь мы связаны не только плотью и кровью. Ты не оставишь меня».
Глава 10
Кнут
— Я бы хотела помыться, — сказала мне Хейзел, не отрицая моих слов, но старалась не смотреть на меня.
— Что случилось?
— Ничего, — ответила она, встав и подойдя к ведру. — Мне нужно принести воды.
Я догнал ее в дверях и преградил путь.
— Сейчас принесу.
— Не надо, — сухо сказала она. — Я сама могу.
— Ты сердишься на меня, малышка?
— Нет, — она в упор смотрела на землю.
Я бы отдал свою жизнь за эту женщину, убил всех ее врагов. Я хотел бы, чтобы они были здесь, сейчас, чтобы убить их, вместо того чтобы придумывать, что еще сказать.
— Что-то не так. Ты плачешь.
— Вовсе нет, — она кинулась вытирать глаза.
Я зарычал.
— Я отшлепаю тебя, пока ты мне не скажешь.
Хейзел швырнула ведро на землю, едва не задев ногу. Ее вспыльчивый нрав только сделал меня жестче, и я сдержал усмешку. Мой маленький крольчонок — настоящий боец
— Мне стыдно, — сказала она, и мое веселье тут же испарилось.
— Почему?
— Я проклята.
— Хейзел, это не проклятие, — не успела она отвернуться, как я схватил ее за руку. — Это и есть твой дар.
— Что?
От ее страдальческого взгляда у меня сжалось сердце.
— Ох, любимая, они лгали. О малышка, они солгали. Они лгали, чтобы сдержать твое желание, чтобы сохранить твою истинную силу внутри. Теперь ты можешь выпустить ее, со мной ты в безопасности.
— Как я в безопасности? Я буду хотеть всякого… — слезы, которые текли по щекам, заставили меня приготовиться ударить кого-нибудь. — Того, кого не следовало бы. Я не знаю, как сдержаться. Я подобна демону, одержимой женщине.
— Это брачный жар.
— Это похоть. Это неправильно.
— Нет, это естественно, — притянув ближе, я прижал ладонь между ее ног. — Почувствуй. Почувствуй, что мы вместе, — она инстинктивно прильнула ко мне, бедрами прижалась к руке, пока влага не пропитала кожу.
— Нет, — она вырвалась из объятий. — Я думала, лихорадка прошла, но это не так. Кнут привяжи меня снова…
— Ну почему? — я стиснул зубы от собственного возбуждения. — Ты уже связана по рукам и ногам. Твои оковы находятся в твоем сознании.
— Я иду за водой, — сказала она. Схватила ведро и обошла меня, прежде чем успел ее остановить.
Покачав головой, последовал за ней.
В лунном свете фигура, одетая в ночную рубашку, будоражила кровь. К тому времени, как мы добрались до реки, член стал таким твердым, что мог прорвать одежду. С удовлетворением я стащил с себя штаны.
— Дай мне, — я схватил ведро. Она повернулась, возмущенно зашипев, и ее рот открылся, когда она увидела, что я стою голый.
Я вошел в реку. Холод заставил меня взвизгнуть, как щенка, но никак не ослабил пыла. Выругавшись, я погрузился в воду и с криком вынырнул.
Хейзел стояла на берегу — неподвижная белая фигура. Она словно призрак из лунного света, созданная, чтобы мучить мои сны.
Стряхнув воду с волос, направился к ней, вода стекала с моих плеч. Мой член все еще стоял, твердый и жаждущий.
— Ты не единственная, кто проклят, — напомнил я ей. — Ты ничем не можешь мне навредить. Разве что сдерживая себя.
— Мои опекуны в аббатстве…
— Идиоты. Они не понимали, кто ты такая. Они заперли тебя. Но теперь ты свободна, и по-прежнему запираешься в собственной тюрьме, — я протянул руку, чтобы дотронуться до нее, и резко остановился, прижав палец к ее губам. — Ты хочешь этого, — пробормотал я и увидел, как дрожь пробежала по ее телу. — Итак, Хейзел, что будет?
Хэйзел
Я делала все возможное, чтобы смотреть на лицо Кнута, а не на его член, готовый пронзить меня. Я облизнула губы и его взгляд потемнел.
— Я боюсь.
— Ну так иди ко мне. Я буду трахать тебя до тех пор, пока в голове не останется ни одной мысли. Ты моя, и тебе нечего бояться.
Я наклонилась к нему, испытывая такое искушение.