Я бросаю взгляд на Неваду, которая смотрит на другую сторону лагеря, где Ракиз собирается уйти со своими воинами. Воздух между ними внезапно кажется наэлектризованным, когда они смотрят друг другу в глаза, и затем она, наконец, улыбается, посылая ему воздушный поцелуй, и он кивает, салютуя ей своим мечом.
— Этот мужчина, — говорит она. — Ты можешь поверить, что он заставил меня остаться здесь? — На ее лице вдруг появляется такое отвращение, что я чуть не смеюсь.
— Честно говоря, я удивлена, что ты позволила ему оставить себя не у дел.
Невада осматривает наше окружение, а затем наклоняется ближе, ее голос понижается.
— Я была бы там с ним, но только что узнала, что беременна. Ты можешь в это поверить? У этих воинов какая-то супер-сперма, так что тебе, возможно, придется быть осторожной, если не хочешь планировать «детские игры» со мной и Элли.
У меня отвисает челюсть.
— Ух ты, эм… ты рада этому?
— О да, рада. Я имею в виду, что немного злюсь из-за того, что это случилось в такое смутное время, но, по крайней мере, меня не тошнит от всего, что я вижу, как Элли. Просто… трудно оставаться не у дел. Если Ракиз умрет и оставит меня матерью-одиночкой своего гигантского инопланетного воина-младенца, я убью его.
Я не могу удержаться от смеха, дотрагиваясь пальцем к противозачаточному имплантату в моем предплечье. Никаких гигантских инопланетных воинов-младенцев.
Шум битвы нарастает, мечи лязгают, рев и крики оглушают слух. Это повсюду, битва так близко, что кажется, будто воины находятся всего в нескольких футах от нас.
Мы направляемся обратно к кради целителей, но вместо того, чтобы войти внутрь, Невада оглядывается на меня, и мы огибаем его.
— Иди сюда, — шепчет она, и я поднимаю брови, когда она направляется к редко используемому месту в лагере, которое спрятано за главным кухонным кради.
— Зацени это, — говорит она, и я ухмыляюсь, рассматривая ящики, которые она спрятала за большим куском дерева. Мы ставим ящики один на другой и взбираемся на них. Нам становится видно все поле боя.
Большинство наших сил на месте, и мы стоим в напряженной тишине, когда браксийцы вступают в бой. У вуальди есть численное превосходство, и Киллису, очевидно, удалось убедить их умереть за дело, поскольку они атакуют с нулевой стратегией, за исключением того, чтобы сокрушить воинов.
К сожалению, эта стратегия, похоже, работает.
От ужаса у меня дрожат руки, когда мои глаза находят большую фигуру Зарикса на передовой. Он рычит, убивая вуальди одного за другим, но кажется, что их число никак не уменьшается. Всегда есть еще те, кто ждет чтобы напасть.
— А что произойдет, когда они устанут? — бормочу я, и Невада смотрит на меня.
— Это закончится до того, как эти твердолобые мужчины устанут. Ты видела, как они тренируются?
Ее голос легок, но я слышу в нем легкую дрожь, и она прислоняется ко мне для поддержки, когда Ракиз и его воины атакуют вуальди с юга.
— Мне нужен чертов бинокль, — говорю я.
Мы уничтожили значительную часть армии вуальди с помощью наших взрывающихся стручков и арбалетов. Но кто знает, будет ли этого достаточно, чтобы что-то изменить?
— Вон Киллис, — выплевывает Невада, и я щурюсь в ту сторону, куда она указывает. Этот ублюдок едет верхом на другой мишуа, которая также была изувечена. Я скриплю зубами. Мишуа — гордые, разумные существа. Я не сомневаюсь, что бедняжка прекрасно понимает, что ее заставляют делать.
Невада права. Киллис носит повязку на глазу. Отличная работа, Айви.
Племя Лафы марширует позади большинства вуальди, и совершенно очевидно, что Киллис использует своих соплеменников не более чем как мясо для мечей браксийцев, чтобы истощить их и замедлить. Тогда налетят предатели, и начнется самая страшная часть битвы.
— Я не могу смотреть, как этот мужчина дерется без меня, — бормочет Невада, ее лицо бледнеет. — Отвлеки меня или что-нибудь в этом роде, ладно? Что происходит между тобой и Зариксом?
Я вздыхаю.
— Мы тут вроде как полны противоречий. Он только что сказал, что любит меня. И я тоже его люблю. Но достаточно ли этого?
Невада поднимает бровь.
— Ты думаешь, что останешься и все узнаешь? Или ты вернешься на Землю?
Я открываю рот, и она толкает меня локтем под ребра.
— Если не брать во внимание Зарикса, смогла ли ты быть счастливой на Агроне?
— Я не знаю. На Земле у меня есть карьера, которую я люблю. Но в данный момент я даже не знаю, смогу ли продолжать танцевать. Я только что оправилась от травмы, которая чуть не отправила меня на пенсию, и потом я исчезла прямо перед премьерой. Кроме танцев на Земле, у меня нет ничего. Мои родители умерли. У меня нет ученой степени и почти нет сбережений. У меня даже нет друзей, которые сами не были бы танцорами. Независимо от того, что я выберу, вполне вероятно, что я начну свою жизнь с нуля.